Реальность 7.11

Дернова Ольга Игоревна

— Разумеется. Наш фамильный синт не способен творить чудеса, но умение обращаться с ним передавалось из поколения в поколение, неукоснительно.

На что именно способен её синт, она не сказала. Зато назвала свою девичью фамилию. До замужества она была Ритой Серебряковой. Впрочем, это не изменилось и после заключения брака. У её мужа были индейские корни. Почти такие же старинные и древние, как у неё. Вместо фамилии — какое-то дурацкое непроизносимое прозвище. Но в той, первой Таблице многие брали новые имена, и он поступил точно так же. Все звали его просто: Карбон.

Познакомились они, когда Таблица только начинала строиться. Оба работали на Гиаза. Она — главный проектировщик и архитектор города. Что касается Карбона, многие называли его правой рукой Отца-Основателя. Он был не авгуром, а эмпатом.

Самым сильным из группы, которой руководил. По поручению Отца-Основателя они занимались в ноосфере какими-то сложными разысканиями. Кажется, ныряли в чужое бессознательное. На эмпатовском жаргоне это называлось «Погружениями». Происходило это внутри только что возведённой АВ-Башни — самого прекрасного и совершенного из всех Ритиных детищ. Тогда она действительно была увлечена своей работой, своим новоиспечённым мужем и собственной ролью при нём. И, возможно, их совместная жизнь сложилась бы неплохо… если б не эта китайская штучка.

У неё тоже было не имя, а прозвище — Уло. Многообещающая юная исследовательница из Лаборатории Абиогенеза — вот как о ней говорили. Белый халатик, золотые серёжки, каблучки… Она и Карбон часто пересекались по разным рабочим вопросам. Рита, которая вычленила Карбона среди нескольких сотен мужских особей, придирчиво изучила все его привычки и предпочтения, провела правильную охоту и законно наслаждалась статусом замужней женщины, оказалась бессильна перед их внезапно вспыхнувшей страстью.

— Обычное дело, в общем-то, — улыбаясь, сказала она. — Как истинная гедонистка, я его не осуждаю.

Однако в их роду не было принято прощать и терпеть. Тем более — выпускать завоёванное из рук. И Рита закатила супругу грандиозный скандал. Напирала на то, что беременна, что обязанность мужа — содержать и её, и отпрыска. Карбон слушал спокойно. Ни слова не проронил на протяжении всего разноса. В какой-то момент Рита осознала, что впустую тратит силы. Как эмпат, он не мог не знать о буре, которая сгущалась над головой. И если не пытался избежать скандала, значит, пришёл к жене с уже созревшим решением. Это было обидно, и Рита не выдержала, расплакалась.

Кажется, супруга это удивило. Из чего делаем вывод: даже самый гениальный эмпат не в состоянии проследить все хитросплетения женской логики. Он заставил её умыться, усадил в удобное кресло, принёс воды. И когда она немного успокоилась, поклялся, что разорвёт связь на стороне. Сказал: «Я навеки останусь твоим мужем». Ну, можно сказать, сдержал обещание.

Успокоенная Рита отпустила его на работу. Группа, которую он возглавлял, готовилась к важному Погружению. Но что-то у них разладилось в самый ответственный момент. Гиаз объяснял ей, и не единожды, но Рита лишь в общих чертах поняла механику процесса. Якобы сознания всех, кто участвовал в эксперименте, угодили в зазор между слоями ноосферы и оказались в плену. Ловушка получилась настолько мощной, что в неё затягивало любого, кто пытался вывести пленников из транса. В скором времени пробовать перестали. К чести Гиаза, он не бросил участников эксперимента совсем уж на произвол судьбы. Их поместили в специальный медицинский центр, расположенный по соседству, в близлежащем городке. В застывших телах всеми способами поддерживали жизнь. Это оказалось не так сложно, поскольку вся Группа Карбона, судя по внешним признакам, погрузилась в мирный летаргический сон. Через какой-то десяток лет систему жизнеобеспечения полностью автоматизировали, и центр поменял свой статус — из медицинского стал мемориальным. Когда же ещё через сорок лет Мемориал бесследно исчез, оставив вместо себя большой котлован и проделав дыру в местном краеведении, всем было уже глубоко плевать на этот реликт Гиазовой эпохи.

Всем, кроме китайской штучки Уло. Кажется, она слегка свихнулась на почве неудовлетворённой страсти. До Риты доходили слухи, что девица страшно терзалась. Когда все уже поняли бесплодность попыток, она одна продолжала настаивать на продолжении спасательной операции. Не побоялась затеять спор с самим Гиазом. Короче, как могла боролась за свою любовь.

Рита искренне недоумевала. К чему вытаскивать мужчину, который тебе не достанется? Мало, что ли, вокруг других достойных особей? Но китаянка отчебучила кое-что похлеще. В один прекрасный день сбежала из Лаборатории, попутно

прихватив какой-то ценный генетический материал. Впрочем, в эти коллизии Рита уже не вникала, у неё хватало своих проблем: близилось время родов. Девочка, которую назвали Лидией, родилась за пределами Таблицы. В тихом местечке с неторопливой, размеренной жизнью; сны тех семнадцати сновидцев из Мемориала здесь как будто просачивались наружу. Да, девчонка, хоть и вышла безотцовщиной, а всё-таки обреталась под боком у папаши. Здесь Лидия выросла, получила образование и работу. Замуж не выходила, но романы с мужчинами у неё случались, и спустя какое-то время на свет появился Ритин внук. Рита отнеслась к известию с безразличием. По мере того, как Лидия взрослела, её мать всё чаще покидала насиженное гнездо. Она ожидала совершеннолетия дочери со всевозрастающим нетерпением. Ровно в восемнадцать у Лидии началась самостоятельная жизнь, а к моменту рождения внука Рита уже давно рассталась с девичьей фамилией и звалась теперь госпожой Риомишвард. У неё было всё, о чём она мечтала: богатый муж-бизнесмен, недвижимость в разных частях света, несколько банковских счетов…

— И двое противных пасынков, — добавила она. Эдвард хмыкнул.

— В детстве мы её травили, — признался он. — Настоящая партизанская война, шедшая с переменным успехом.

Как бы там ни было, Рита последовательно обрубила все нити, связывающие её с Лидией и внуком. Это делалось не со зла, а, скорее, из осторожности — да и кто, начав новую жизнь, стал бы цепляться за старую? Однако в 2124 году (внуку должно было исполниться десять) Лидия и ребёнок пропали. Их загадочное исчезновение совпало с пожаром Первой Лаборатории и шестым Глобальным Изменением, после которого в том городке не осталось вообще ни одной души. Группа легионеров, побывавшая на месте происшествия, докладывала странное. Все постройки стояли на прежних местах, в квартирах — никаких следов разрушения или насилия. Но им не попалось ни одного местного жителя, способного поведать, что же произошло. Впрочем, некоторые трудноуловимые признаки позволяли говорить об искажении Реальности. Расследование этого дела тянулось почти полтора года. Наконец все списки пропавших были составлены, все наблюдения произведены, и область, получившую название «ЗоНеР» (Зона Нестабильной Реальности), закрыли для посещения. Вторая Лаборатория, спешно воссозданная на руинах Первой, пришла к заключению, что ЗоНеР — нечто вроде ракового образования, нечто более опасное, чем обычные зоны трансформации, окружающие Таблицу. Причина исчезновения всех жителей осталась невыясненной. И Рита целый десяток лет полагала, что Лидия с внуком потеряны безвозвратно. Она была искренне потрясена, когда по всем телеканалам стали вещать о розыске опасного дезертира, утильщика Рема Серебрякова…

— До тебя долго доходит, — заметил Эдвард, наблюдавший за моей реакцией. — Мне кажется, маман, — это он уже Рите, — вы должны подтвердить для него ещё раз. Что Рем Серебряков, затеявший эту бучу с огами, — ваш родной внук.

Мачеха надменно фыркнула.

— Его проступки меня не касаются. На Фабрике у него была уйма других воспитателей.

— И все — родные бабушки и дедушки, — поддразнил авгур.

— Генетически — да, — недовольно признала она. — Но с точки зрения индивидуальности…

В голове у меня что-то повернулось и щёлкнуло. Внезапно я понял, почему внешность Риты Риомишвард кажется мне такой знакомой. Даже типичной.

— Оги серии АКН, — сказал я. Эд кивнул, а Рита мрачно скривила губы:

— Эта Уло — свихнувшаяся старая стерва! Ну ладно, я ещё понимаю, зачем она окружила себя клонами Карбона. Но сделать моих клонов няньками для каких-то убогих детей!

— Месть неудачливой соперницы? — предположил мой приятель.

— Даже если так, это слишком низко и мелочно.

Авгур пожал плечами.

— Ты сама дала ей в руки этот козырь. Вряд ли она разжилась твоим генетическим материалом случайно…

Рита Риомишвард насупилась.

— Они брали образцы тканей у всех, кто имел отношение к автохтонам, — тоном обиженной девочки сказала она. — Мне пообещали лекарство от старости.

— Ну, ты и так неплохо справляешься, — легкомысленно заметил Эд.

Рита сверкнула глазами, как заправская кошка.

— Мужчине этого не понять. Каких трудов и мучений мне это стоило…