Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009
Шрифт:
Мне бы букетик, деточка. Наверное, я сослепу адресом ошиблась?
– Идемте, – Лиза взяла старушку под локоток и повела туда, где росли букетики.
Покупательница удалилась довольная, с охапкой голубых ромашек, и в кассе звякнула монетка.
На другой день магазин посетили уже три старушки.
– Мы идем к внучке на свадьбу, милочка. Говорят, в вашем магазине са-мые свежие цветы, прямо из сада?
На третий день явились пять старушек, три влюбленных молодых челове-ка и степенная семейная пара. Все они и слушать не хотели о том, что цветы нужно срезать на рассвете или по вечерней росе. Букет требовался немедлен-но, прямо сейчас, сию
У магазина, как обычно, остановился велосипед почтальона, и Лиза по-лучила очередную долгожданную бандероль с семенами и луковицами. Больше всего на свете Валентин любил цветы и жалел только об одном: что его коллекция так скромна. Каждый год он выписывал из-за границы все новые и новые виды и сорта. Протирались дыры на локтях сюртука, шляп-ные поля превращались в лохмотья, зато в саду раскрывались густые зон-тики голубого лука, покачивались на ветерке рослые канны оттенка слоно-вой кости и чудные бородатые гвоздики, до самых заморозков обильно цве-ли темно-синие гелиотропы, а садовник расхаживал между ними, дымил трубкой и чувствовал себя совершенно счастливым.
В этот раз почту разбирали прямо за прилавком.
– Льнянка, табак, птицемлечник, так, а это что? – недоуменно пробор-мотал Валентин, разглядывая надпись на очередной этикетке. – «Цветок волшебный. Цвета и красоты такой же, как ваши мысли». Что за глупые шутки?!
Пакетик полетел в мусорную корзину, ведь садовник не верил в чудеса.
Вечером Лиза сжигала в камине ненужные бумаги, и ей на глаза попал-ся выброшенный пакетик. Внутри шуршали семена.
– Розыгрыш, конечно, – улыбнулась она, – но ведь что-то же из этих се-мян да проклюнется?
Из любопытства она посадила одно семечко в землю, в горшок на подо-коннике. Посадила – и приготовилась забыть о нем на время.
– Живи, малыш. И кем бы ты ни был, я тебе рада.
Наутро Лиза проснулась от странного аромата. Поднялась – и ахнула: в горш-ке пламенел цветок. Его овальные лепестки то складывались, то раскрывались, как крылья бабочки, и напоминали огонек, зажженный глухой полуночью. Лиза, не веря глазам, подошла к окну, и крылышки сразу потянулись к ней.
– Розыгрыш? – проговорила она.
Валентин, увидев это чудо, схватился за книги. Странное дело цветок не подходил ни бобовым, ни крестоцветным, и уж от лилейных отличался, как небо от земли. Такие уникальные чашелистики, нестандартной формы цвето-нос и необычайно яркая окраска не упоминались ни в одном справочнике!
– У тебя красивые мысли, – сказал Густав Лизе.
– Чушь, – фыркнул садовник. – Вы как дети, честное слово.
– Но цветок вырос из семечка за ночь! – воскликнула Лиза. – Я тебя не обманываю!
– Хорошо, проведем эксперимент, – уступил Валентин. – Вечером по-садим по семечку. Станем усиленно думать и представлять себе то, что хо-тим увидеть. А завтра посмотрим на результат.
Так и сделали.
Наутро Лиза первая спустилась в магазин, где на прилавке стояли в рядок три разномастных емкости с землей. В Лизиной треснутой чашке рос белос-нежный цветок. Лепестки его завивались на краях, как будто с вечера их нак-рутили на папильотки, а на каждой тычинке, на самом кончике, позванивал крохотный бубенчик. В плошке Густава торчал смешной и немножко
Вошли Густав и Валентин.
– Хм, – буркнул Густав огорченно, узрев ушастого рыжика. Он-то рас-считывал на жаркую красную розу, которую хотел подарить Лизе. Словно почувствовав его мысли, цветок виновато завилял листьями, ушки его по-нуро обвисли.
Садовник молча рассматривал серебристые капельки. Он тоже заметно разочаровался. Малютка сжалась и потускнела. Да в самом ли деле ее лепе-стки переливались серебром? Теперь она походила на мелкую синюю кляк-су с неровными краями. И рыжик Густава совсем поник, зажмурив глазок. Только белоснежное чудо Лизы радостно позванивало бубенчиками, хоро-шея от ласкового взгляда девушки.
– Но ведь они все очень красивые! – воскликнула Лиза. – Что с вами? Чему вы не рады?
– Что же, ясно одно – семена и правда необычные, – признал садов-ник. Я забираю их. И буду экспериментировать дальше.
Он сунул пакетик в карман – и надолго о нем забыл.
Дела у магазина шли все лучше и лучше. С легкой руки Лизы, в городе сделалось модным покупать свежие, только-только с грядки, цветы. И так как другие лавки торговали по старинке, отказываясь пускать покупателей в святая святых – свои оранжереи, то именно у Валентина стали отовари-ваться самые капризные и требовательные люди, любители оригинальни-чать и следовать моде.
Они бродили с секатором наготове, то восхищенно склоняясь над рос-сыпью крупных белых лютиков, то примеряясь к толстым трубкам просвир-ника, то растерянно замерев на одной ноге посреди клумбы с тюльпанами. Лиза ковыляла следом, готовая прийти на помощь и объяснить, что стебель нужно срезать наискосок, лишние листья – обрывать, чтобы не отбирали силы у цветка, а у роз удалять и шипы. Покупатели внимали, опасливо пог-лядывая на высоченную фигуру Густава. Он маячил неподалеку, следил за порядком: чтобы ходили только по дорожкам, не оставляли открытыми две-ри теплиц и не уносили букеты, запамятовав расплатиться. На самом деле Густав, хотя он никогда бы никому не признался в этом, охранял не столько цветы, сколько Лизу. И она, чувствуя на себе его тяжелый спокойный взгляд, держалась куда увереннее даже с самыми придирчивыми клиентами.
А клиенты попадались самые разные. Перед танцами девушки забегали в магазинчик, чтобы украсить прическу маргаритками. Нарядные пары, иду-щие в гости, просили оформить им подарок посолиднее. Влюбленные поэ-ты, знатоки цветочного языка, требовали картофельных цветов, герани, тщательно пересчитывали бутоны и, как от чумы, шарахались от желтых роз. Не смолкал дверной колокольчик, шуршала упаковочная бумага, касса тяжелела от монеток.
Валентин не принимал в магазинных делах никакого участия. Однажды Лиза намекала, что хорошо бы хозяину магазина самому привечать покупа-телей, а не сваливать эту обязанность на плечи уборщицы. Валентин нас-мешливо ответил, что встанет за прилавок, когда расцветут черные розы. То бишь никогда. Не дело это, творческой личности – монетки считать… Порой он выходил в сад и удивленно созерцал снующих тут и там людей с ножни-цами, и как-то за послеобеденным чаепитием, поморщившись, сказал Лизе: