Реальность
Шрифт:
Тут девочка спрыгнула на пол, и начала кружиться по комнате, напевая при этом:
– Я уже совсем большая,
И умею хорошо
На пол прыгать с табуретки,
И садиться на горшок
Я уже совсем не детка,
Куклам суп могу варить,
Тут она остановилась, и сверкая ярко-голубыми глазёнками, громким голосом закончив песенку:
– Только мне не разрешают
Слово «жопа» говорить!
Подняв глаза на Филиппа, громким голосом заявила:
– Я, кажется придумала, что мы сделаем!
Копарь, до этого понуро сидевший на топчане, выпрямился,
– Ну?
Греналин подняла вверх указательный пальчик:
– А теперь слушай внимательно.
Она приблизилась, взяла его за руки, и приблизив лицо к его уху, что-то быстро зашептала. Когда закончила, отстранилась, и спросила:
– Ну, сможем? Что скажешь?
Филипп кивнул:
– Идея хорошая, должно получится. Но вот только как же тогда я? Я что, умру? И для меня всё кончится?
Говоря это, он опустил голову, и погрузился в тяжёлые мысли, и вдруг почувствовал, что кто-то прикоснулся к его руке. Подняв взгляд, отпрянул от неожиданности – прямо перед ним стояла Греналин. Впервые лицо у неё было предельно серьёзным. Торжественным голосом она начала говорить:
– Филипп, ты давно уже мёртв. И застрял здесь, в мире Клюва. И сейчас живёшь в реальности, созданной его намерением. Это его мир, его собственное творение. Я же хочу освободить тебя. Когда человек застревает меж мирами, не сдавшись смерти, но и не победив её, ему приходится пройти испытание через очищение и рост, чтобы заслужить вторую жизнь, и не быть поглощённым тьмой навеки. Вся боль, которую не сумеешь пережить, будет преследовать тебя, пока не найдёшь в себе силы пойти к ней навстречу. Ты должен наполниться ею и принять, чтобы освободиться и слиться со вселенной, или остаться разрушенным до скончания веков, полным неразрешённых проблем. Полным тьмы, окружённым тенями прошлого. Клюв – само зло. Он хитростью заманил тебя сюда, изменил твоё сознание, ты даже имя своё не помнил. Если оставить всё как есть, он уничтожит весь мир, превратит всех в бездушных и тупых особей. Он уже много совершил. Всё плохое, что есть в твоём мире, это – его заслуга. Если у тебя всё получится, то ты исчезнешь. Тебя здесь больше не будет. И ты не появишься в своём мире. Но своей жертвой спасёшь его.
Помолчав некоторое время, Рыжая продолжила:
– С другой стороны, если останешься тут, то Смотритель понемногу растворит тебя в этом мире, и ты превратишься в одного из его слуг. Станешь как они – без ума, без памяти. И не сомневайся – если у нас всё получится, то частичка тебя сохранится в писателе – он до скончания своей жизни будет состоять из кусочка тебя.
Филипп перебил её:
– А что будет с тобой?
Греналин усмехнулась:
– Останусь в памяти. Может быть, писатель услышит это, и напишет. Представляешь, о нас с тобой напишут книжку! А люди будут читать её!
Глава 15. Освобождение
Глава №15. Освобождение
С раннего утра Филипп занимался своей рутинной, привычной для него теперь работой – выщипывал траву, отжимал её, и относил ведро, наполненное ардевосом в дом, чтобы слить в чан. Затем возвращался назад, и начинал сначала. Но весь день из сознания не уходил ночной разговор с Рыжей, и её план:
– «Запоминай, первое, что нужно сделать – поймать змея, для этого нужны высушенные отжимки травы. Сходи на чердак, и набери горсть, а лучше две. Руками перетри сухую синюшку в пыль. Ссыпь всё в карман. Ты правша? Значит ссыпай в правый карман. Потом нужно найти его. Он прячется в комнате – никуда дальше не уползёт, я уверена. Когда найдёшь гада, постарайся не смотреть ему в глаза. Выбери момент, и сыпани перетёртой пыли ему в морду. Он ослепнет и оцепенеет. Быстро хватай его за шею, как можно ближе к голове, и положи змеюку в ведро. Ведро приготовь заранее. Сейчас он пока молодой, и с ним ещё можно справиться, ты не бойся. Как только это чудо окажется в бадье, сразу накрой какой-нибудь тряпкой. Затем сразу иди к поляне, да смотри по сторонам – никто не должен тебя увидеть! Там одним движением вытряхни его на траву, а дальше уже я сама».
Так, за обдумыванием деталей предстоящего, и прошёл весь день. А поздно вечером, в наступивших уже сумерках, Филипп приступил к поискам Василиска.
Он тщательно
Казавшийся спящим Василиск, почувствовав, что его заметили, поднял голову и зашипел, трепыхая раздвоенным языком. Филипп резким движением распахнул оконную раму, и кинул ему в морду горсть сушёной Греналин. Ослеплённый змей замер, и в этот момент копарь схватил его за шею, и сразу опустил в стоявшее рядом ведро. Вытащил из кармана брюк приготовленный для этой цели кусок ткани, и накрыл ведро сверху. Тянуть было нельзя – Василиск, ослабленный пылью, в скором времени должен был прийти в себя, и тогда Филиппу справиться с ним не удалось бы. Не обуваясь, одетый только в одни только брюки, он схватил ведро за ручку, и, осторожно ступая на половицы, двинулся в сторону двери. Спускаясь по лестнице, с осторожностью смотрел по сторонам и вниз – в просвет между перилами, но пока всё проходило удачно. Смотритель весь вечер был занят осмотром нового кокона, который находился в чане с ардевос.
На первом этаже было темно, как и во всё доме, тут тоже не было ни одного светильника. Бесшумно ступая по земляному полу, с ведром в руке, Филипп вспоминал слова Греналин:
– «Когда подойдёшь к поляне – не мешкай, быстрее вытряхивай Василиска из бадейки. Трава схватит змею, и очистит от чёрного огня. Когда гадина станет цветом белого молока, ты должен привести Смотрителя сюда, выбрать момент, и сильно толкнуть на травяной покров, да так, чтобы он упал. Белая змея сможет удержать его до наступления темноты. Чем раньше это случится, тем больше времени у тебя будет».
Оказавшись во дворе, Филипп, оглядываясь, быстрыми шагами заспешил к мерцающей в ночи лужайке. Вокруг никого не было, а чем в ночное время занимались помощники Клюва, он не знал, да и не задумывался. Самое главное – помех в осуществлении их плана не было. С накрытым ведром в левой руке, почти бегом, Филипп пересёк двор, и подошёл к поляне с травой. Поставив ношу на землю, опустил ручку на одну сторону, прижав ею край ткани. Ведро колыхалось – Василиск явно приходил в себя. Больше тянуть было нельзя. Прихватив посудину правой рукой за донышко, левой взялся за край, придерживая зажатую дужкой ткань. Держа ведро таким образом, завёл его за правое бедро, и резким движением вперёд вытряхнул ворочавшееся содержимое на траву, пробормотав вполголоса: «Ну держи, Синюшка!». Описав дугу, с глухим звуком Василиск шлёпнулся на поляну, ещё в воздухе начав закручиваться чёрными кольцами. И тут произошло то, чего Филипп совсем не ожидал увидеть – в местах падения змеи на траву, отдельные побеги синей поросли выскакивали вверх, обхватывая извивающееся тело по всей длине. Аспид ещё пытался свиться кольцами, шипя и скручиваясь, где это было возможно, но вырастающие в местах его прикосновения синеватые побеги моментально заплетались крепкой бечевой вокруг туловища рептилии, не давая ему ни одной возможности к движению. Через несколько мгновений Василиск оказался накрепко приштопан крепкими синими шнурами к поверхности. «Да ты сильна, как дьявол, Рыжая» – подумал Филипп, и присев на одно колено, погладил поверхность Греналин ладонью. Верхушки побегов привычно откликнулись, зашевелившись под его рукой: «Пора возвращаться», – еле слышно прозвучало у него в голове, и поднявшись, он заспешил назад. Первая часть задуманного удалась.
Утром Филипп отправился собирать траву, едва рассвело. Подойдя к синей поляне, он почувствовал, как страх волнами накатывается на его сознание, и только лишь начав собирать травяной отжим, ему удалось немного успокоится. Одно было на уме: «Когда же он появится?» Именно по причине навалившегося на него страха он и пропустил момент появления Смотрителя. Вопрос, заданный негромким голосом, прозвучал для копаря словно гром: «Давно уже пришёл?». Он резко подскочил, чуть не выдав себя, но вовремя сослался на неудобную позу: