Реальные ублюдки
Шрифт:
– С такими шансами не поквитаешься.
– И еще нам придется убить их всех. Потому что если хоть один останется – донесет в кастиль.
– Допустим, удастся. Но ничто не помешает девкам Ресии рассказать, кто это сделал. Или ты думаешь их тоже перебить в придачу?
– Не думаю, – сказала Блажка.
– Тогда что?
– Это самое трудное. – Блажка обвела обоих полукровок значительным взглядом. – Оставим их в покое.
Это понравилось Мозжку еще меньше, чем идея оставить убитого полукровку непогребенным. Он выпятил челюсть.
– Если не сможешь, лучше уезжай сейчас, – сказала ему Блажка. – У меня есть дело к Ресии. Я не могу допустить, чтобы пролилась кровь и ему
Мозжок сердито посмотрел на висевшее на дереве тело.
– А если они не смогут этого оставить? Когда эти уроды-хиляки увидят двух вольных и женщину-полукровку и решат напасть? Что тогда?
Блажка чувствовала, что Лодырь смотрит на нее, ожидая ответа.
– Это риск, – признала она. – Для тебя необязательный. Езжай дальше. Я ни хрена не подумаю о тебе плохо. Ведь ты кочевник, Мозжок. Ты рискуешь закончить свои дни пригвожденным к дереву или закопанным по шею в землю. Может, тебе и повезет никогда не пересечься с кавалеро. Но если ты все же их встретишь, ты предпочтешь быть один, как этот несчастный? Или лучше тебе быть с вождем Реальных ублюдков и претендовать на посвящение в копыто? Люди Бермудо убивают кочевников, но ради этого им приходится лгать. То есть кое-чего они все-таки боятся. Короны? Сомневаюсь, нахрен. Скорее всего – нас, копыт полукровок. Когда двадцать человек гонятся за одним, это говорит об их трусости. Я готова поспорить, что, когда они будут без лошадей, а мы встанем перед ними, им не хватит мужества даже посмотреть нам в глаза.
– А если ты ошибаешься? – спросил Лодырь, больше из любопытства, чем с тревогой.
Блажка пожала плечами.
– Мы погибнем прежде, чем сядет солнце. Обычное дело для Уделья. Зато ты, по крайней мере, умрешь в борделе. Почти как в твоих мечтах, Шлюхан.
Молодой полукровка ухмыльнулся.
– Мне подходит. Я с тобой. Ты что скажешь, Мозжок?
– Скажу, что у меня есть пара серебряных мараведи [2] и кучка задних хиляков не удержит меня от того, чтобы потратить их у Ресии.
2
Старинная испанская монета.
Блажка хмыкнула.
– Щелки – источник всей отваги у полуорков.
– К черту щелок, – заявил Мозжок. – Я хочу горячей закуски. Лучше заплатить за полный живот, чем за пустые яйца.
– Здесь лежит Мозжок, – провозгласил Лодырь тем же тоном, каким читал ту надпись, выведенную ножом. – Он погиб за похлебку.
Блажка ухмыльнулась и повернула свина, оставив дерево с двумя гнездами личинок смотреть ей вслед.
У Санчо.
Это место легко называть иначе, находясь вдали от него, но видя кучу низеньких построек, обосновавшихся на уродливой равнине, что дают передышку от пустошей и изобилуют неприятными воспоминаниями, Блажка не могла не думать о нем никак, кроме как о том, чем оно было на самом деле.
С вольными ездоками по бокам она въехала за ограду пыльного двора. Вокруг не было никого, кроме одинокой фигуры у колодца. Женщина-полукровка, наполнявшая ведра. Блажка подвела ездоков к конюшне. У Санчо там работал парнишка, Оливар, – он ухаживал за животными, на которых приезжали посетители, но, как и многие слуги жирного зануды, сбежал после того, как хозяин заведения был убит. Теперь позаботиться о свинах им предложил сутулый мужчина средних лет.
Блажка отмахнулась от него и, одновременно с Мозжком, спешилась. Лодырь остался в седле, чтобы нести дозор, как они условились. Оставив Щелка и Мертвую Невесту с Мозжком, Блажка прошла мимо встревоженного
Брови Мозжка сдвинулись сильнее прежнего, когда он увидел лицо Блажки, вышедшей обратно во двор.
– Они здесь.
– Семь лошадей, – подтвердила Блажка. – Все из кастильской кавалерии.
– Всего лишь семь, – хмыкнул Лодырь. – Даже повезло.
Блажке не нравилась ухмылка, появившаяся у Мозжка между бакенбардами. Она метнула взгляд на конюха.
– Почему на них до сих пор седла?
Горбун провел языком по пухлой, недавно рассеченной нижней губе.
– Кавалеро настояли.
– Как и на том, чтобы наш брат болтался на том дереве, – заметил Мозжок.
– Там еще варвар, – сообщила Блажка, желая его отвлечь. – Кочевничий свин.
– Знаешь его? – спросил Мозжок.
– Знаю. – Блажка кивнула.
Она перекинула ногу через свина и толкнула его, чтобы пересечь двор. Женщина-полукровка у колодца взглянула на нее, когда Блажка проезжала мимо. Лицо женщины было испещрено множеством пересекающихся шрамов. Неудивительно, что она была одета как простая работница – в жалкую тунику и штаны, выгоревшие на солнце. Откровенные шелка на ней только зря бы перевелись. Черт, Санчо в свое время даже не позволил бы ей находиться здесь с таким лицом. Ресия, управлявшая борделем теперь, очевидно, была куда более терпима.
Снаружи главного строения у коновязи никаких лошадей не было. Спрыгнув из седла, Блажка начала привязывать свина, жестами показывая Лодырю и Мозжку привязать своих у противоположного конца, оставив Щелкочесу место для проявления ужасного норова, коим тот обладал. Когда она затянула последний узел, тень изувеченной женщины с ведром вытянулась на земле рядом со столбом коновязи.
– Вы…
– Не медлю, – закончила Блажка и толкнула дверь.
Находившиеся в жалкой бордельной харчевне встрепенулись при ее появлении. Один мужчина вскочил на ноги, с грохотом повалив табурет. Его спутник стукнулся о стол, спешно пытаясь встать, и опрокинул чаши. На пол плеснулось вино, когда оба мужчины прищурились от яркого света, который Блажка впустила за собой. Свет тут же померк, когда проем заслонили Мозжок и Лодырь. Шагнув внутрь, они вернули в комнату мрак: тот появился на встревоженных лицах присутствовавших здесь мужчин.
Блажка насчитала троих кавалеро. Двое вскочили, третий остался сидеть – отдельно за столом в темной глубине помещения. Все на мгновение замерли, держа руки на рукоятях мечей, но сталь никто не обнажал. Ситуацию разрядила женщина, прибывшая с новыми чашами на стол, за которым сидели двое. С хмурыми лицами они уселись обратно на места. Одиночка молча следил за вошедшими, но женщина быстро преградила его пристальный взгляд, когда, маневрируя между столами, подошла к Блажке.
– Добро пожаловать, мастер копыта, – проговорила она с гиспартским акцентом, в котором чувствовался анвильский оттенок. Она предложила им три оставшиеся чашки на подносе. – Для меня большая честь, что вы решили отдохнуть у нас.
Блажка лишь смутно припоминала эту распутницу с молочной кожей и темными локонами. Та как-то сидела у Шакала на коленях, играя роль идеальной скромной юной забавы, которую они делили с Делией. Блажка вспомнила, как ждала, что старшая шлюха заревнует и прогонит Ресию, но этого не случилось. Новая девка знала свое дело и соблазняла Шака, не вытесняя Делию. Соблюдала хрупкий баланс. Блажку это одновременно отталкивало и впечатляло. Теперь эта миловидная девушка с мастерски надутыми губками управляла борделем, который частенько посещали кавалеро и полуорки. Блажка надеялась, что умение Ресии соблюдать баланс впечатлит ее и сейчас.