Реанимация солнца
Шрифт:
Бип!
Манипулятор застыл, изображение на экране подернулось мелкой рябью. Я тихо выругалась себе под нос.
Пуля там у него застряла, что ли? Странно, вроде крови на шее я не заметила…
Я повернула голову шейдера на бок, запустила пальцы в спутанные мокрые волосы. И вдруг нащупала ее – маленькую плоскую таблетку диаметром не шире ногтя, впившуюся в шею у линии роста волос. Нет, не таблетку… дротик, оснащенный тремя тонкими иглами, глубоко вошедшими под кожу. И трансформация от этой дряни манна тоже не защитила.
Подозрительно…
Стараясь не касаться острых
Би-и-ип!
Высокий монотонный писк ржавым болтом ввинтился в уши. Монитор сканера взорвался тревожно-алыми всполохами. Неровная линия, обозначавшая пульс пациента, вытянулась в белую прямую, рассекая красный экран.
Сердце шейдера больше не билось.
Глава 2
Шисс! Только не это!
Я рывком вскочила на ноги, опрокидывая стул. Ненужные мысли – вон, дугу сканера – к стене, монитор – развернуть в сторону пациента, чтобы удобнее было наблюдать за показаниями датчиков во время реанимации. На кодовом замке кладовой набрать правильную последовательность символов с первого раза – на вторую попытку нет времени, – мощный армейский дефибриллятор поднять одним рывком. Спасибо шейду, без него я бы никогда не справилась с такой тяжестью.
Быстрее!
Маленький экран в углу приборной панели после щелчка тумблера так и не зажегся – разрядился аккумулятор. К счастью, инструмент мог работать и от сети. Я размотала кабель, подключила напрямую к щитку энергопитания – проложенные внутри здания провода могли не выдержать нагрузки. Саулу потом заломят счет… впрочем, с этим разберемся позже. Пусть «Механическое солнце» платит за своего… выродка.
Если он выживет.
Датчики дефибриллятора мигнули зеленым, подтверждая готовность. Я скорректировала настройки, первоначально вбитые под нор-ра, наскоро обработала санитайзером обнаженную грудь шейдера, счистив кровь, наметила места приложения электродов и приготовилась подать разряд.
Кардиомонитор противно пищал на одной ноте, высверливая дыру в мозгу. Две минуты семь секунд с момента остановки сердца. Еще почти пять в запасе. Взгляд зацепился за куб анализатора – и когда только в этой суматохе я успела закинуть туда дротик? Тест был окончен, но на маленьком экране вместо формулы вещества светилось одно короткое слово.
«Ошибка».
Шисс!
Нет времени.
Я запустила дефибриллятор. Электроды мелко завибрировали в руках.
Жаль, сканер не успел добраться до сердца. Может, там все давно в клочья, и никакая реанимация не поможет…
Плевать. Надо попробовать.
Разряд.
Тело шейдера выгнулось дугой. По красному монитору прошел короткий всплеск, тут же сменившийся ровной прямой. Пять минут… нет, уже почти четыре.
Я могу создать монстра – неуправляемого, жестокого, бездумного монстра. Я…
Плевать.
Разряд.
Из приемной послышался треск. Лампа под потолком предательски мигнула. От нарастающего тревожного писка заложило уши. Не нужно было даже смотреть на монитор, чтобы понять очевидное.
Шейдер был мертв.
Три с половиной минуты.
Разряд!
Щиток электропитания взорвался фонтаном ярких искр. Бум-бум-бум – в приемной, смотровой, кладовой, коридоре лопнули от перегрузки сети галогенные лампы. Монитор сканера погас, захлебнувшись собственным писком. В последний раз вспыхнул огонек на экране дефибриллятора – и клиника погрузилась во мрак.
Шиссово семя! Только этого не хватало!
Что ж, хотя бы стало тихо.
Три минуты.
Я отшвырнула прочь бесполезные электроды. Шейд, умеющий приспосабливаться к любым неблагоприятным внешним условиям, адаптировал глаза к темноте, и в тусклом свете уличных рекламных вывесок, бьющем в окно сквозь стену дождя, я смогла различить контуры мертвого тела на операционной койке. Две минуты сорок секунд.
Нельзя сдаваться. Не сейчас.
«Соберись, Сола!»
Тридцать нажатий, два вдоха, затем повторить. Держать ритм сто ударов в минуту.
Руки крест-накрест легли на гладкую кожу грудной клетки. Шейдер был теплым – из тела еще не ушли последние крохи жизни. Только сердце не билось. И шейд не отвечал.
Нужно всего лишь пробудить его…
Две минуты двадцать секунд.
Выудив из памяти популярную песенку, которой Саул научил меня для поддержания ровного ритма непрямого массажа сердца, – что-то про необходимость оставаться живым, очень иронично, – я кивнула сама себе, настраиваясь.
И резким толчком надавила на неподвижную грудь манна.
Раз, два, три – оживай же, ну! – шесть… восемь… тридцать. Запрокинуть голову шейдера, коснуться губами холодных сухих губ, вдувая живительный кислород в легкие. И снова – раз, два, три…
После контакта на языке остался железистый привкус чужой крови. Стоило, наверное, хоть платком прикрыть – мало ли, – но жалеть было поздно. Нельзя прерываться. Потом вколю антидот от всякой заразы. И ему – для профилактики.
Если выживет.
Минута пятьдесят секунд.
Дыши, дыши, шисс тебя подери!
Заново.
Темнота и тишина нервировали. Собственное сердце глухо и быстро стучало в ушах, раздражая так же, как минутой ранее – писк датчиков; тело манна под ладонями, казалось, стремительно – необратимо – остывало. Шейдер был мертв. Я чувствовала это, я была уверена в этом – и все равно не могла заставить себя остановиться, как будто судорожные движения и глубокие выдохи в полураскрытый рот манна действительно могли хоть что-то изменить.