Ребенок Черного Лорда
Шрифт:
Тома увидела, как над ней нависают темные тени. Они тянут к женщине тонкие сучки, как в тех снах. Две сухие ветки подхватывают брыкающееся тело и несут на алтарь. Тома знает, что произойдет дальше. Демон вспорет ей живот и вытащит дочку. Ее судьба куда страшнее материнской.
Юрий успел положить Тому на кровать до того, как дитя увидело свет. Алевтина Эдуардовна подскочила к стремящемуся на волю ребенку. Родилась девочка. На вид она была здоровой, но молчала. Младенец словно с осуждением смотрел на все вокруг, дуя крошечные
Перед тем как забыться, женщина видела ребенка в руках теней. Они крутили его в мерзких лапах и прикидывали, с чего начать. Ее ребенок не чувствовал опасности. Томе становилось легче от того, что девочка не ждет ужаса, который произойдет через секунду. Вот к малышке тянется вторая пара ветвей потолще. Слышится звук удара, и ребенок заходится в крике.
«Я не спасла!» — закричала Тома. Рассудок женщины заволокло туманом, который уже не рассеется никогда. Тома станет вечным узником мира нечеловеческого ужаса, жестокости и бережно выстроенных иллюзий. Она сама подвергла себя испытанию — регулярно слышать крик дочери. Крик, который издает младенец, когда его казнят черные тени.
Тома не могла пошевелиться то ли от ужаса, то ли от ремней, сковывающих ее тело. Она смотрела на пустые стены комнаты, видя в них то, что не сможет рассмотреть нормальный человек.
— Прислужник, — пробивается шепот в голову Рика. — Ты офигел там или что?
— Владыка? — скорее догадывается, чем слышит прислужник. Слова проходят к нему, как через отвратительную пуховую подушку.
— Ты зачем ее трогал? — снова зашептал Хозяин, силясь передать злость.
— Та я нечаянно, — оправдывался Рик. — Просто не хотел, чтобы Сысоева себя и ребенка покалечила. Выходит, что задел малышку, когда она проходила. Не нужно было, да?
— Чего сразу не сказал мне? — еще тише прозвучало в ответ.
— Та я не понял ничего. Девочка теперь умрет из-за меня. Да?
— Все будет нормально, — донеслось совсем издалека. — Иди в дом ребенка. Тот, что на… узнаешь, короче. Свяжешься со мной. Я пересмотрю ее будущее. Тогда и решим.
— Хозяин, — не унимался прислужник.
— Мне нужно беречь силы.
— Вот мудак, — скривился Владыка, взглянув на Сэта.
— Та ладно вам, Хозяин, он же старается, — обиделся за друга Сэт.
— На земле я видел такие старания, — пробурчал Владыка. — Разбудишь меня, когда он доберется.
— Не тратьте силы — я сам разберусь с трансформацией, — старался выслужиться Сэт.
— Уверен? — скептически произнес Хозяин и зевнул.
— С Самантой же получилось, — ответил Сэт, посматривая на мирно спящую кошку. — С Жулем тоже все норм.
— Ладно, — согласился Владыка. — Сев на гранитный стул, готовься трансформировать, — хохотнул Хозяин. — Знаешь, если у меня с заповедями не выйдет, буду пословицы клепать.
— Угу, —
Сэт развлекался, не опасаясь, что Хозяин сможет предусмотреть его намерения или услышит мысли прислужника. Владыка берег силы для вселения в давно выбранного проводника. Их осталось так мало, что повторного переселения он бы не пережил.
— Рик, его жизнь в твоих руках, — мечтательно произнес Сэт, добавив в речь нотку эпичности. — Надеюсь, ты не оплошаешь.
Глава 17. Разбирательство
— Оль, ты помнишь адрес дома ребенка? — безразлично произнесла Алевтина.
— Где-то был, — протянула Оля, перебирая пальцами толстый справочник.
Рабочий день Алевтины Эдуардовны начался с настойчивого звонка Моисеева. Врач со вздохом приготовилась отвечать на вопросы о сошедшей с ума Томе, но то, что сказал ей Иван Олегович, изумило Алевтину.
— Сколько вам заплатила Нина Викторовна за издевательства над своей невесткой? — безапелляционно заявил следователь, вбивая каждое слово в голову Алевтины, словно железные штыри в гроб. В этот гроб Иван Олегович последние месяцы мечтал уложить карьеру Алевтины.
— Заплатила? — с возмущением переспросила женщина. — Ничего она мне не платила! — разгорячилась Алевтина от неприкрытой наглости следователя.
— То есть, вы издевались над Диной Александровной и ее ребенком, руководствуясь собственными садистскими наклонностями? — не мог успокоиться мужчина. Ему хотелось, чтобы женщина дала слабину — хлесткие, как пощечина, обвинения могли дезориентировать врача. Иван рассчитывал, что Алевтина оступится.
— Ваши обвинения беспочвенные, — устало ответила женщина, понимая, что спорить со следователем — как учить богомолку поедать вместо партнеров пыльцу растений. Иван Олегович не походил на травоядного. Алевтина Эдуардовна понимала, что, если этот парень учуял запах крови, он не успокоится, пока кого-то не съест. Хорошо, что врач знала, кого отдать Ивану, чтобы он утолил голод. — Я выполняла свою работу! — коротко и с вызовом выпалила врач. — Если вас действительно интересует человек, готовый сожрать Дину, тогда поговорите с ее свекровью.
— Я уже поговорил с ней, — бросил следователь с раздражением. — Неприятная особа эта Нина Викторовна. Но она не убивала своего внука. Правда, Алевтина Эдуардовна? Она сделала это вашими руками.
— Моими руками? — усмехнулась Алевтина. — Я так понимаю, что она вам такое сказала.
Не имеет значения, что она сказала. Нина Викторовна такая же дура, как и вы, но только слегка умнее, — не без удовольствия ставил диагнозы Иван Олегович. — У нее хватило ума признаться в содеянном. Я надеюсь, что вы тоже образумитесь.