Ребенок для лучшего друга

Милан Яна

– Спасибо,– почти шепотом ответила.

Мы стали пробираться по городу. Я не знала, о чем с ним говорить, он погрузился в себя. Чтобы отвлечься, занялась просмотром пришедших сообщений.

Рита: «Мы на месте».

Макс: «Сейчас заберу Катюшу, и мы тоже подъедем».

Я ожидала язвительного ответа Степы, но его не последовало. Наверное, увлечен новой пассией, которую привез в нашу компанию.

Искоса смотрела на Макса, который уверенно вел машину. Что-то в его взгляде изменилось с прошлой встречи.

Что-то неуловимое, но явное. Взгляд. Он стал вдумчивым, серьезным, совсем как у человека, повидавшего многое в этой жизни.

– Ты в порядке? – решила уточнить, хотя прекрасно чувствовала, что нет.

Но он даже не услышал вопрос. Вот тогда я заволновалась еще сильнее.Такого Макса я не видела, даже когда он узнал, что погибли родители. В тот день я оказалась рядом с ним. Таиса улетела в Париж и не собиралась возвращаться ради людей, которым уже все равно, будет ли она на их похоронах. А сейчас его погруженный в себя взгляд говорил лишь об одном: ему так плохо, как никогда в жизни.

– Макс, – снова позвала я мужчину.

Мне казалось, что он ведет автомобиль на автопилоте, это стало еще заметнее, когда мы выехали на трассу. Мои слова не получили ответа, мужчина за рулем даже бровью не повел.

– Макс! – громко окликнула я и коснулась его плеча.

Он встрепенулся и чуть повел рулем. Меня отбросило на сидение.

– Ох, прости!

А затем автомобиль съехал на обочину и остановился. Слова готовы были сорваться с языка мужчины, но он усилием воли сдерживал их. Я протянула руку и вновь тронула его плечо.

– Максим, я вижу, что с тобой что-то происходит. Никогда в жизни не видела, чтобы ты был таким задумчивым, – старалась говорить тихо и вкрадчиво.

Мужчина сложил руки на руле и упал на них головой. Не осознавая до конца, что творю, коснулась ладонью его головы и провела по волосам. Они оказались мягкими и такими любимыми. Как я хотела бы гладить их каждый день, каждый день быть рядом, знать обо всех его переживаниях, обо всех страданиях. Как я хотела бы быть его опорой, его тылом, раствориться в нем, быть для него всем. Но это не моя роль, не мне утешать его. Однако судьба распорядилась иначе, и именно моя рука сейчас покоится на его светлых волосах.

Но мужчина оказался не готов принимать жалость, он резкими движениями отстегнулся и выскочил из машины. Сквозь лобовое стекло я наблюдала за его действиями.

Стоял теплый сентябрь. Поле, где мы остановились, напоминало золотой океан. А Макс среди него выглядел неприступной скалой. Он стоял спиной ко мне, спиной ко всему миру и пытался подавить в себе панику и боль. Я это хорошо чувствовала, в каждом жесте, в каждом движении ощущалось отчаяние. Как же мне хотелось защитить его, закрыть от всех невзгод!

Не могла оставаться безучастной, вышла из машины и отправилась к нему. Не знаю, заметил ли тот мое присутствие за своей

спиной, но ни один мускул не дрогнул на его шее.

– Макс, – прошептала я.

– Катюш, я просто не могу на тебя все это свалить, не могу заставить тебя пережить все, что сейчас творится у меня в душе! – он не повернулся, наверное, так проще разговаривать о своей боли.

– Макс, ты же знаешь, что мне не все равно, – это была чистая правда, и он это знал, да и все это тоже знали.

– Знаю, поэтому тебе я сказал бы в самую последнюю очередь!

– Не получится! – коснулась рукой его спины.

Он обернулся. А затем его взгляд долго гипнотизировал меня. Как же он может так со мной поступать? Ведь прекрасно осведомлен о моих чувствах. А затем пошел дальше: обнял меня и положил голову на мое плечо.

– Катюш, я болен, смертельно болен!

У меня закружилась голова, я потеряла ориентацию, перестала дышать. Будто кто-то одним мощным ударом выбил из меня жизнь, пригвоздил к земле. Только благодаря Максу я не упала, именно он сейчас нуждался в поддержке, а не я.

– Как же так… – только и смогла вымолвить.

– Я не знаю, врач сказал, что у меня лейкемия. Это страшное слово, которое заставило меня в корне пересмотреть жизнь! – он выпрямился, но продолжал меня обнимать.

– А химиотерапия? – с надеждой спросила я. – Она же должна помочь.

– Нет, лекарство вызвало сильную аллергию. Я вошел в тот процент людей, которым она не помогает.

– Что теперь делать?

Я не могла его потерять. Пусть с другой, но он должен жить, должен радоваться жизни!

– Мы ищем донора, Степа уже половину России на уши поставил! – грустно улыбнулся он.

Я смотрела в его голубые глаза и думала лишь о том, что готова сама стать его донором, лишь бы он выздоровел, готова пожертвовать собой ради него. Не смогла сдержаться и прильнула к его груди.

– Макс, Макс, мы справимся, справимся, – бормотала я.

Теперь мужчина гладил меня по голове.

Мы ехали в молчании. Я все время бросала на мужчину встревоженные взгляды. Макс уже успокоился, а я все еще дрожала от страха перед неизвестностью. Когда беда оказалась так близко, что можно было коснуться ее рукой, становилось страшно. А когда жизнь любимого висит на волоске – страшно вдвойне.

– Катюш, прекрати, – вымученно улыбнулся он. – Я прямо ощущаю твое сочувствие, только не от тебя!

– Это не сочувствие, а страх! – поспешила переубедить молодого человека.

– Это я должен бояться, – хмыкнул он.

– Макс, неужели ты думаешь, что твоим друзьям все равно?

– Только не смей никому говорить, – он казался предельно серьезным.

– Но почему? Мы же все твои друзья! Мы готовы помочь, только скажи чем! – я не могла поверить, что он вообще никому ни о чем не хочет рассказывать.