Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство
Шрифт:
Пулей взлетев на крыльцо своего дома, Карлос вытащил из кармана связку ключей и попытался вставить их в замочную скважину. «Скорее!» — взмолился я. Но у Карлоса от страха так дрожали руки, что вместо этого он выронил ключи, и они со звоном отлетели к нижней ступеньке. Старый фургон, натужно ревя, взбирался на холм, а я стоял и как зачарованный смотрел на упавшую связку. «Ключи! — внезапно осенило меня. — Мама из сумочки не нож вытащила, а ключи!»
— Дэвид, очнись! — воскликнул Карлос.
Я вздрогнул, быстро сбегал за ключами и кинул их другу. Он наконец смог
— Она нас ищет! — прошептал я.
— Да, — отозвался Карлос. — Твоя мама точно loca.
Просидев у окна в гостиной почти час, мы решили, что опасность миновала. Карлос вышел проводить меня, и где-то на полпути к дому Джоди он весело улыбнулся, сверкнул карими глазами и сказал:
— Совсем как Джеймс Бондо!
— Да! — с готовностью рассмеялся я. — Джеймс Бондо! Ну ладно, до завтра!
Мы пожали друг другу руки и разошлись, уверенные, что увидимся в школе. На секунду я повернулся и увидел, как мой друг скрылся за углом. В тот момент я еще не знал, что больше мы никогда не встретимся.
Остаток пути я бежал без оглядки, надеясь добраться до дома Джонсов без происшествий. Но едва переступив порог, понял, что самое страшное впереди. На кухне Вера и Джоди кричали друг на друга так, что было слышно по всему дому. Значит, мама уже успела позвонить…
Я прошмыгнул мимо кухни в свою комнату, понимая, что скоро Джоди будет кричать уже на меня. Сидя на матрасе, я думал о том, как мало времени мне потребовалось, чтобы нарушить одно из главных правил мистера Хатченсона: держись подальше от своей матери. «Скоро Гордон повезет меня обратно в тюрьму для несовершеннолетних», — тоскливо вздохнул я.
Прошло несколько минут, скандал продолжался, но Джоди все не приходил. Я прислонился ухом к двери, чтобы разобраться, по поводу чего мои опекуны так долго спорят. И вдруг обнаружил, что они ругаются совсем не из-за меня. Оказывается, виновата какая-то девчонка. Я тихо выбрался из спальни и проскользнул в комнату, где жили ребята постарше. Стоило мне войти, как все тут же повернулись и недовольно посмотрели в мою сторону: очевидно, я им помешал. Действительно, я застал их в самый разгар сборов: парни наспех укладывали в пакеты и наволочки одежду и другие нехитрые пожитки. У меня появилось очень нехорошее предчувствие, но я решил не пугаться раньше времени.
— Что случилось? Куда вы все собрались?
— Дом закрывают. Ты тоже лучше иди паковать вещи, потому что завтра нас всех отсюда прогонят, — коротко объяснил Бобби, самый старший из подопечных Веры и Джуди.
— Почему? — ахнул я. — Что не так с домом?
Никто не ответил. Тогда я пробрался
— Джоди обвиняют в изнасиловании несовершеннолетней.
— Что? — Я не верил своим ушам.
— Несколько месяцев назад Джонсы оформили опеку над одной девчонкой, а теперь она заявляет, что ее изнасиловали, хотя Джоди и наедине-то с ней никогда не оставался. Если спросишь меня, то я уверен, что она лжет. Эта девчонка вообще ненормальная, — нахмурился он. — А теперь отправляйся собирать вещи. И не забудь посмотреть в корзине для белья. Проваливай отсюда, короче.
Мне потребовалась ровно минута на то, чтобы снова набить коричневую сумку своими вещами. Аккуратно складывая одежду, я запретил себе переживать по поводу случившегося с Джонсами. Она были очень хорошими опекунами, и я искренне жалел, что Джоди обвиняют в таком ужасном преступлении, но в первую очередь я должен собрать свои пожитки. Для меня это вопрос выживания.
На следующее утро к дому подъехала вереница машин, и подопечных Джонсов стали увозить одного за другим. Вскоре пришла и моя очередь прощаться. Я поцеловал Веру в щеку и прижался к санта-клаусовскому животу Джоди. Пока машина социального работника уезжала все дальше от их дома, я достал из кармана листок с адресами и вычеркнул оттуда Джонсов. В их доме я пробыл всего лишь два месяца. Получается, что за три года я меняю уже третьих опекунов.
Социальный работник сказал, что некоторым из ребят, живших со мной, придется какое-то время побыть в тюрьме для несовершеннолетних, потому что свободных место у опекунов сейчас нет. Он также объяснил, почему Гордон не смог за мной приехать. Оказалось, что мистер Хатченсон сейчас болеет.
— Но, — водитель ободряюще улыбнулся, — Гордон дал мне адрес опекунов, которые могут приютить тебя на несколько дней.
Я неловко заерзал на сиденье и кивнул. «Конечно! — подумал я. — Сколько раз уже это слышал!»
Пару часов спустя я выскочил из машины социального работника и помчался к дому мистера и миссис Тёрнбоу. Ворвавшись в гостиную, я первым делом крепко обнял Элис. Через некоторое время в дверь вежливо постучался социальный работник.
— Вы двое знаете друг друга? — удивленно спросил он, проходя в дом.
Я кивнул, не отпуская Элис. Сердце скакало в груди, как бестолковый щенок.
— Миссис Тёрнбоу, — помявшись, начал социальный работник. — Я знаю, о таких вещах нужно предупреждать заранее, но мы находимся в очень сложной ситуации… Мы можем оставить у вас Дэвида… на некоторое время? — с надеждой спросил он.
— У меня, правда, нет свободных комнат, и я не могу поселить его с кем-нибудь из девочек. Действительно нет других вариантов?
Сердце заныло. Я очень хотел остаться у Элис. Глаза наполнились слезами, и я обернулся на социального работника, который не знал, что сказать. Потом я посмотрел на Элис: она тоже явно была в затруднении.