Ребёнок магната. Не.Разлучные
Шрифт:
— Маленький хитрец, манипулируешь мною? — прищуриваюсь я.
Наполняю стакан водой, протягиваю Дану, не желая его мучить больше. Малыш делает пару глотков, пока я по макушке его поглаживаю.
— Ничего, Дан, ты всему научишься, — шепчу я. — Я рядом, — прижимаюсь губами к его лбу.
Мальчик возвращает мне стакан, устраивается в постели, обнимает плюшевого тигра — и прикрывает глаза. Через некоторое время Дан шумно сопит носиком. Не спешу оставлять его, с нежностью смотрю на умиротворенное личико, провожу
Малыш. Так рано остался без родителей. Но я не позволю ему страдать от одиночества. Больше нет…
Выдыхаю рвано, невесомо целую Дана в висок — и встаю с неудобной для меня кроватки. Оставляю ночник включенным, потому что сама темноты боюсь — и не хочу, чтобы малыш проснулся посреди ночи и расплакался. Покидаю детскую, бесшумно прикрыв дверь.
Вместо того, чтобы сразу пойти в свою комнату, приближаюсь к перилам и смотрю вниз.
В холле темно. И только в кабинете горит свет: яркая полоска пробивается сквозь щель под дверью.
Ян не спит. И меня так тянет к нему, что внутри все сжимается. Чувствую, что между нами целая пропасть недосказаности. Подозреваю, что он скрывает от меня что-то. Хотя могу ошибаться. Ведь я привыкла никому не доверять — и теперь сложно переломить в себе патологическую осторожность.
Набираю полные легкие воздуха, впиваюсь пальцами в перила. Решаю, спуститься к Яну или, как обычно, спрятаться в своей скорлупе, отправившись в спальню.
Но вдруг дверь кабинета распахивается, и вспышка света вырывается в холл. Импульсивно отскакиваю назад, пячусь вглубь коридора. Наблюдаю как Ян идет в комнату деда, на ходу перебирая какие-то бумаги. Задерживаю дыхание, чтобы он не рассекретил меня, но…
— Спокойной ночи, ёжик, — бросает Ян громко и с насмешкой. При этом даже не оборачивается в мою сторону. Будто просто знает, что я здесь. Чувствует.
И скрывается за дверью. Я, пользуясь моментом, влетаю в свою спальню.
С благодарностью отмечаю, что здесь установлен замок. Значит, Ян считается с моими «тараканами».
Но я не запираюсь.
Чтобы в случае необходимости быстро побежать к Дану.
А еще потому что… я под защитой Левицкого. Он ведь обещал оберегать меня…
Сквозь дрему ощущаю, как проминается матрас позади меня, а на талию ложится тяжелая ладонь. Вздрагиваю и распахиваю глаза, всматриваясь в темноту.
— Ну-у, тише, ёжик, — горячее дыхание щекочет затылок, и я постепенно расслабляюсь. — Прости, я подумаю над твоими словами, хорошо?
Спускается поцелуями вдоль позвонка, ведет рукой к груди, поглаживает нежно.
Мне мгновенно становится жарко. От осторожных ласк. От мужского тела, что прижимается ко мне сзади, пока я лежу на боку. От хриплого покашливания.
— М-м-м, — во рту пересыхает. — Ты об Эде? — уточняю, испытывая Яна на прочность.
Легкий
— Да, Мика, — с грудным рычанием проговаривает Ян. — Но если я еще раз услышу его имя в нашей постели…
Откидываю голову назад, открывая шею для его поцелуев, словно приглашая, и он впивается в меня незамедлительно. Я тяну руку к голове Яна, запускаю пальчики в жесткие волосы.
— Нашей? — едва ли не постанываю.
Безудержно извиваюсь в пламенных объятиях, сама от себя не ожидая такой отдачи.
Ахаю, когда мужская ладонь ползет по бедру, задирает тунику. Касается меня откровенно и нагло.
Ян не оставляет мне ни единого шанса на отступление. Душит в цепких лапах, ласкает жадно и дико. Впечатывает в себя мое тело. Дожидается, пока я буду готова принять его, и…
В этот раз все иначе. Никакой боли. Вместо нее — обволакивающая нежность, что сводит с ума. Жар, в котором горит все тело. И я невольно сама подаюсь навстречу Яну. Отпускаю себя, забываюсь.
Есть лишь его руки, по которыми вспыхивает кожа. Его губы, нашептывающие ласковые слова. Его жалящие поцелуи, не оставляющие без внимания ни единого места.
И наши стоны, что звучат почти в унисон.
Я не знаю, что ждет нас завтра, но сегодня мы… свободны. От тайн, предрассудков, врагов…
Только вдвоем. Как семья.
А в соседней комнате посапывает малыш. И если на секунду представить, что Дан — наш сын… То большего и желать не смею, но…
— Ян, — зову я осипшим голосом, когда все заканчивается и слышится лишь наше сбивчивое дыхание.
— Да, ёжик, — он крепче сжимает меня, впечатывая спиной в свою грудь.
Чмокает в плечо, проводит языком по шее, прикусывает мочку уха.
— Ты не заботишься о безопасности, потому что я бесплодна? — выпаливаю на одном выдохе. И губу кусаю до крови.
Ян замирает, прекращает целовать меня. Только его дыхание неровное на коже чувствую.
— Нет, — берет за плечо и к себе разворачивает меня так, что мы оказываемся лицом к лицу. — Потому что хочу детей, — делает мне еще больнее.
Радуюсь, что в полумраке не видно выступивших на глазах слез.
— Тогда вынуждена тебя разочаровать, — рявкаю дерзко. — Со мной не выйдет.
Ян заключает мое лицо в ладони, целует щеки.
— Малыш, — после паузы решается произнести он, — доктор Пашкевич готов принять тебя и обследовать. Все хорошо будет, слышишь?
— А если нет? — спрашиваю чуть слышно и боюсь его ответа. — Если не получится? Если я…
Ян прижимает палец к моим губам, заставляя умолкнуть.
— Довольно глупых вопросов, ёжик, — затыкает мне рот жадным поцелуем. — Любить тебя буду, — прервавшись, выпаливает, и опять овладевает моими губами.