Ребёнок моего мужа
Шрифт:
– Дай мне последний шанс, Лана. Пожалуйста, позволь загладить свою вину. Больше я тебя не подведу.
Она усмехнулась и крутанула головой. Волосы, собранные в высокий «хвост», ударили её по щеке.
– Для чего я тебе?
Улыбнувшись, он заботливо укутал её голые ноги пледом.
– Потому что я люблю тебя. – Лана медленно покачала головой и прикрыла глаза. В это же время под её окна снова прилетела проклятая ворона и принялась каркать. Во всё горло, хотя и была одна. – И знаю, что ты любишь меня. Возможно, в сто раз меньше, чем три месяца назад, но всё равно в тысячу раз больше, чем я заслуживаю.
Ровно
– Зато я тебя не люблю! Я тебя больше ни капли не люблю! – Лана плакала. Слёзы катились по её лицу градом. Она задыхалась, глотала их, всхлипывала и повторяла одну и ту же фразу, точно испорченный проигрыватель: – Я тебя не люблю. Я тебя ненавижу! Ты!.. Ты такой…
Влад, будто издеваясь, тоже поднялся на ноги, и тогда её кулаки обрушились на его грудь, точно маленькие камни. Она била и била его, а он стоял и не двигался. Терпел, пока силы её не оставили, и она не рухнула на кровать. Тогда он сел рядом и прижал её голову к своему плечу.
– Это хорошо. Хорошо, что ты меня ненавидишь. Я это заслужил. Я всё заслужил. Но ненависть всё же лучше безразличия. Значит, я был прав. Чувства ко мне у тебя ещё остались. А от ненависти до любви, как известно, один шаг.
Лана сглотнула и опять зарыдала. Он обнял её и похлопал по спине. Так они и сидели, пока она окончательно не успокоилась и не вытерла лицо пледом.
Тогда он взял её за руку и, как в первые годы брака, поцеловал каждый пальчик.
– Ты простила меня?
Она нехотя кивнула.
– Простила. Я тебя простила. Но это ничего меняет. Ещё три-четыре дня мне придется побыть тут, а потом, если новые пятна не выступят, я хочу, чтобы ты отвёз меня в город. К Юльке или к родителям. Без разницы. Но твоей женой я больше быть не желаю.
Глава 25
Белый внедорожник возвращался в Пермь по трассе. Весь снег растаял, ночью шёл проливной дождь – дорога была грязная, сплошняком покрытая глубокими лужами. Коричневые брызги из них то и дело попадали на стёкла.
Влад молчал. Лана ехала справа от водительского кресла, вся с ног до головы обмазанная тональным кремом. Зелёнка окончательно смылась только вчера, зато температура держалась на границе тридцати шести и шести уже неделю, новые пятна не выходили примерно столько же.
– Что именно ты хочешь? – спросил Влад, продолжая смотреть на дорогу. Он так крепко держал руль, что костяшки пальцев у него побелели.
– В смысле? – не поняла она.
– Я говорю о делении имущества после развода. У тебя есть какие-то пожелания?
– Пожеланий нет. Но я хочу, чтобы мы честно поделили всё пополам.
– Пополам… – задумчиво произнёс Влад и потёр большим пальцем нижнюю губу. – Пополам получится только в одном случае, если мы всё продадим и поделим деньги. Но это займёт
Лана вздрогнула. Раздел явно равнозначным не был. Да и что она станет делать одна в четырёхкомнатной квартире? Влад между тем продолжил:
– Детей у нас, и, если договоримся насчёт имущества, разведут нас быстро. За месяц-полтора. Тогда и без суда можно разобраться. Документы я подготовлю, а ты уж потом сама решай, как с квартирой поступить.
Лана растеряно заёрзала в кресле. Нет, во Владе она не сомневалась. В таких вещах он обманывать и обворовывать её не станет. Если сам предложил, так и сделает. Но что она, интересно, должна решить? Турнир по бальным танцам в квартире устроить или пресс-конференцию? Там такая гостиная, что без труда человек двадцать поместится, и ещё место останется.
– Можешь продать, можешь часть комнат сдать, – словно услышав её мысли, пояснил Влад.
– Хорошо. – примерно через полкилометра ответила Лана. – На «домик» я не претендую. Он твой.
Влад кивнул.
– Как пожелаешь.
Лана поморщилась. Это его согласие на всё сегодня её дико раздрожало. Она-то думала, что он опять возьмётся за свои штучки и снова попытается её запереть. Будет целый месяц на даче держать, уговаривать, просить, угрожать… А тут на тебе! Хочешь в город? Поехали! И от этого она сразу как-то сникла.
Последние четыре дня разговаривали они мало. Опрокинутая тарелка винограда и разлетевшиеся по комнате блистеры таблеток словно расставили всё по местам. Влад наконец смирился и отстал от Ланы. Он и в первые дни её болезни много работал удалённо, а сейчас будто с цепи сорвался. То сидел за ноутбуком и вбивал в электронные таблицы длинные колонки цифр, то контролировал, проверял и наставлял кого-то по телефону. Лана смотрела телевизор и читала книги. Старые, бумажные, оставшиеся от прежних хозяев, про целину и коллективизацию. Когда утром сегодняшнего дня, она сказала, что поправилась и готова ехать в город, он не произнёс не единого слова возражения и даже помог донести до машины вещи. Её одежду и бессчётное количество всевозможной косметики: от шампуня до помады. Теперь это всё, тщательно упакованное в пакеты, стояло на заднем сиденье.
Прижав голову к стеклу, Лана смотрела на деревья. Они росли по обе стороны от дороги. Чёрные и крючковатые. Словно из сказки про непроходимый лес, Бабу Ягу и Лешего. Разглядывая их кривые, часто сросшиеся ветки, Лана вспоминала детство, а ещё «Морозко», «Белоснежку» и «Спящую красавицу». Все три истории роднило одно: герои, преодолев бесчисленное количество препятствий, поженились и жили долго и счастливо. И в этом заключался величайший обман всех времён и народов, потому как в реальной жизни самые сложные препятствия начинались в аккурат после свадьбы. Расскажи об этом сказочники маленьким девочкам сразу, и всё человечество давно было уже вымерло, ибо девочки, став взрослыми, полным составом отказались бы выходить замуж. А так, следуя за сказкой, они слепо бегут за своим «долго и счастливо» и сегодня и будут бежать до скончания времён, несмотря на плачущих бабушек и матерей, но только те в курсе, где именно «счастливо», а где «долго». Как говорили в старину: «Пока бабы каются, девки замуж собираются. Снова и снова…»