Ребенок на заказ, или Признания акушерки
Шрифт:
Особенно, конечно, с Эмерсон.
Хотя ее мать знала, что дочь подружилась с Эмерсон, но она считала, что Ноэль примирилась с ситуацией и отстранилась. Она бы и отстранилась. Она не хотела никому причинять вред. Но смириться? Это было невозможно.
Весь год она надеялась, что родители Эмерсон приедут к ней из Калифорнии и Ноэль увидит, наконец, свою родную мать. Этого не случилось. Однажды, совершенно неожиданно, к Эмерсон приехали ее бабушка и дедушка из Джексонвиля. Но Ноэль пришла в общежитие буквально через несколько минут после их отъезда. Ирония была в том, что она
…В четвертую ночь в коттедже на берегу океана Ноэль проснулась, вздрогнув. Она тихо лежала в темноте, стараясь сообразить, что могло ее разбудить. Голоса? Телефон? Было тихо.
Вдруг дверь ее спальни распахнулась.
– Ноэль, проснись! – Сэм подошел к ее постели. Он потряс ее за плечо, и она села, обеими руками откидывая с лица волосы.
– В чем дело? – спросила она.
– У Эмерсон умерла мать! – сказал он. – Она…
– Что?
– Только что звонил ее отец. Они катались на велосипедах, и ее сбила машина. Эмерсон…
– О, нет. – Она свесила ноги с постели и дрожащими руками натягивала шорты. Этого просто не могло быть. – Где Эмерсон?
– Она выбежала на пляж. Она в истерике. Тара побежала за ней, и я туда же.
– Я с тобой.
Они выбежали на веранду, Сэм распахнул дверь, и Ноэль побежала вслед за ним на пляж. Она не могла полностью осознать происшедшее. Ее мать умерла? Нет, нет, нет!
Воздух был как смола, густой и черный, и море было спокойное. Они услышали Эмерсон раньше, чем увидели ее. Она сидела, съежившись, на песке. Тара держала ее в объятиях, как ребенка.
– Я не верю! – рыдала Эмерсон. – Я не могу поверить!
Ноэль и Сэм опустились на песок рядом с ними, обняв их обеих. Сэм и Тара бормотали какие-то утешительные слова, но Ноэль лишилась голоса. Он застрял где-то у нее в горле, и она была рада, что в темноте никто не видит, как она оплакивает мать, которую уже никогда не увидит.
Никто из них в эту ночь не спал. Были еще десятки звонков, принимались решения, заказывались авиабилеты. Тара решила, что полетит с Эмерсон в Калифорнию. Ноэль как-то не расслышала, что дедушка и бабушка Эмерсон заедут за ними по дороге в аэропорт. Поэтому именно она открыла дверь и оказалась лицом к лицу с человеком с такими же яркими голубыми глазами, как у нее. Она сразу поняла, кто он, и застыла, не выпуская дверную ручку.
– Я – дедушка Эмерсон, – сказал он. – Они готовы? – В уголках глаз у него были морщинки, как будто он смеялся часто и от всей души. Но сейчас он не смеялся.
У Ноэль пересохло во рту. Она знала, что нужно что-то сказать – вроде «сожалею о вашей потере», – но слова у нее не шли.
– Я позову ее, – ухитрилась она сказать наконец. Она повернулась и увидела Сэма. – Скажи Эмерсон, что приехал дедушка, – сказала она, направляясь в ванную. – Мне плохо.
Она хотела обнять на прощание Эмерсон и Тару. Но вместо этого заперлась в маленькой ванной, сидя одетая на унитазе и дожидаясь, пока они уедут.
Но Ноэль не выходила из ванной. Она оставалась там так долго, что Сэм постучал в дверь.
– Ноэль? У тебя все в порядке? – спросил он.
Она сполоснула лицо и вышла в холл.
– Все нормально, – сказала она. Она на него не смотрела. Она не знала, что было написано у нее на лице, но ей не хотелось, чтобы он это прочитал.
– Тара и Эмерсон хотели попрощаться.
– Я только… у меня был просто минутный приступ тошноты.
Сэм взглянул на часы.
– Не могу поверить, что еще только два часа, – сказал он. – Кажется, будто несколько дней прошло с тех пор, как раздался этот звонок.
– Да. – Она чувствовала, что он не сводит с нее глаз. – Я почитаю немного у себя, – сказала она.
– Ты уверена, что тебе уже хорошо? – спросил он.
– А разве кому-нибудь из нас сегодня может быть хорошо?
Он покачал головой.
– Думаю, что нет. – Но он смотрел на нее с любопытством и тревогой, и ей пришлось отвернуться.
Ноэль хотела позвонить матери, чтобы рассказать ей о происшедшем. Но она не была к этому готова. Она бы расплакалась, и мать стала бы беспокоиться, но Ноэль знала, что мать не могла ей посочувствовать. Посочувствовать так, как ей хотелось бы. У матери были смешанные чувства по отношению к тайной близости Ноэль к ее биологической семье.
Она несколько раз брала телефон и начинала набирать номер мисс Уилсон, но тут же опускала трубку. Наконец, она вышла на пляж, где в шезлонге сидел Сэм с открытой книгой на коленях. Ноэль встала на колени рядом с ним, как будто собираясь молиться. Обеими руками обвила его руку ниже плеча, такую теплую под ее ладонями.
– Можно с тобой поговорить? – спросила она.
Он отложил книгу, и, хотя Ноэль не могла видеть его глаза за темными очками, она разглядела на его лице озабоченность.
– Разумеется, – сказал он.
Она потянулась и подняла очки ему на лоб.
– Я не вижу твои глаза, – пояснила она. – Мне нужно их видеть.
Он прищурился, вглядываясь в нее.
– Ты в порядке?
Она отрицательно покачала головой.
– Пойдем в дом, – сказал он. Он дал ей книгу, а потом встал и сложил шезлонг. Он нес его в одной руке, другой обнимая Ноэль за плечи. Они направились к дому.
У Ноэль болезненно сжалось горло. Сможет ли она это сделать? Сможет ли она рассказать кому-нибудь? Сможет ли она вымолвить нужные слова? Следует ли ей говорить об этом?
Сэм указал рукой на качалки на веранде, и они сели.
– Поговори со мной, – сказал он.
Она открыла рот, но ее голос замкнулся в горле, и она закрыла лицо руками. Сэм подвинулся к ней. Она почувствовала, как его руки обхватили ее голову, а губы прижались к виску. Дружеское тепло. Тепло друга, который ее любил. Она это знала.
Она подняла голову, вытирая слезы пальцами. Сэм снова сел в качалку. Лицо его было серьезно. Он положил кончики пальцев на ее голое колено, словно выжидая, пока она справится со своими эмоциями.