Ребёнок от босса. Научи меня любить
Шрифт:
Сама не замечаю в какой момент начинаю пятиться назад. Понимаю это, только когда упираюсь спиной в стену. Рвано выдохнув, смотрю на Воронцова. И, возможно, он что-то такое читает в моём взгляде, потому что неожиданно мужчина тяжело вздыхает, закрывает глаза, прижимает пальцы к переносице и замирает так на какое-то мгновение. А потом медленно приближается ко мне вплотную и упирается ладонями в стену по обе стороны от моей головы.
— В чём я диктатор, Инна? — впивается в меня тёмным взглядом и произносит тихим хриплым голосом.
Он нависает надо мной. Так близко, что наши лбы практически соприкасаются. Я чувствую, как его горячее дыхание касается моего лица. Тяжёлое. Такое же тяжёлое, как у меня. Почему-то в этот момент взгляд стекает к его губам, и я чувствую, как мои собственные губы начинает покалывать.
— Может, мне надо было наплевать на тебя и твоё состояние, — продолжает хрипло шептать, опаляя кожу жаром своего дыхания. — И насрать на то, как бы закончилась твоя беременность? В чём я тиран? Детей я у тебя отбирать не собираюсь. Всё что нужно для тебя и для них я сделаю. И на то время пока ты сильно уязвима, гораздо лучше, если я буду находиться рядом, но ты упорно сопротивляешься, считая это насилием. Что с тобой не так, Инна?
Глава 55
Глава 55
Глеб
Вытираю лицо полотенцем и делаю небольшой глоток воды, затем ещё несколько, после чего ставлю бутылку на скамью и рядом кидаю мокрое от пота полотенце.
Тиран, млять, я тиран и диктатор. Просто охренительно.
– Надо же, кого я вижу, – за спиной раздаётся насмешливый голос Стаса. – Давно тебя в зале не было.
Поворачиваюсь к брату и кошусь на протянутую для приветствия руку.
– Чё, не поздороваешься даже? – спрашивает, когда я не пожимаю ладонь в ответ.
– Лучше пошли на ринг. Помну тебе рёбра. Ты заслужил.
– Уууу, как всё серьёзно, – ржёт придурок.
А я после вчерашнего до сих пор не оставил идею разукрасить его рожу.
– Что, личная жизнь кипит, и пар спустить хочется? Ну, пошли на ринг, так уж и быть. Помочь брату – святое дело.
– Хорош выпендриваться. Ты лучше скажи, нахрена ты маму вчера домой ко мне потащил? Знал ведь, что я Инну собирался в квартиру привезти.
Мы направляемся в сторону небольшого ринга, находящегося в углу спортзала, куда мы со Стасом обычно ходим. В последнее время мне, правда, не до этого было. Но сегодня без сброса напряжения никак.
Чёртова Александрова мне все нервы выжрала! Такими путями я за период её беременности превращусь в маниакального психопата.
– Если бы я этого не сделал, – пожимает плечами Стас, – то ты бы ещё хрен знает когда маме про Инну и про детей рассказал. Так что, не благодари.
– Я собирался ей сказать, но по-другому. А теперь из-за твоей выходки мне придётся врать матери насчёт того, что между мной и Александровой
Отогнув канаты, поднимаюсь на ринг, и брат следом за мной.
Боксёрские перчатки развешены по углам. Я беру синие, Стас красные. Мы встаём в середину ринга и принимаем стойку.
– А у вас типа нет отношений? – иронично выгибает он бровь.
– Она – мать моих детей. Вот какие у нас отношения.
– То есть то, как ты на неё вчера пялился, мне померещилось?
Первый удар беру на себя, смачно приложив брата в левый глаз.
– Померещилось. Не неси хрени. Никак я на неё не пялился.
– Да? – даёт мне ответочку в подбородок. – А как у тебя пар чуть из ноздрей не пошёл, когда я к её спине ладонью прикоснулся и попросил передать мне сахарницу? Это тоже был глюк?
С шипением делаю шаг вперёд и наношу два резких прямых удара.
В памяти помимо воли всплывает картинка, как Инна напряжённая сидит за столом, Стас рядом с ней. Брат улыбается и чуть наклоняется к девушке, его ладонь ложится ей на спину…
Хук, хук, апперкот.
– Ох ты ж, ё, разошёлся, Глебушка… Так много энергии тратишь на отрицание собственного влечения к Инночке, что внутренности закипают?
– Лучше заткнись. Нет у меня к ней никакого влечения.
– Может, это просто недотрах? Слууушай, а как ты дальше трахаться собираешься, если ты мать своих детей к себе в квартиру перевозишь? Специальное помещение для этих нужд арендуешь? Или отелями обходиться будешь? А ей потом трахаться можно будет?
Отвожу локоть назад и с дури бью в наглую ухмыляющуюся харю брата. Тот теряет равновесие и падает на канаты, отскакивает от них и мигом снова принимает боевую стойку.
– Ты чё несёшь, мудло?
– Ну. Ты хоть себе-то не ври, что девчонка тебе не нравится. А уж брату тем более грех врать.
– Да с чего ты это вообще взял?
– С чего? – Стас снова выгибает бровь и усмехается. – Ты себя со стороны-то видел? Носишься с ней, как ненормальный. Говоришь только о ней. Домой к себе жить потащил.
– Я же говорил, что это потому, что она от меня беременна, – цежу сквозь зубы, утерев пот со лба перчаткой.
– Ага. И если бы она крокодилихой была, то ты бы её тоже с таким же рвением к себе жить перетащил? А о суррогатке ты также заботиться собирался?
Шумно выдохнув, на миг прикрываю глаза, что даёт брату преимущество, и он лупит мне сначала в челюсть, затем под рёбра.
К сожалению, вынужден признать, что в чём-то Стас прав. Вслух я, конечно, этого не говорю, но сам про себя отмечаю, что когда планировал стать отцом с помощью суррогатной матери, то вообще не собирался особо контактировать с этой женщиной. Я готов был оплачивать счета на лечение, необходимые медикаменты и услуги врача, но бегать за ней и отслеживать каждый шаг точно не планировал.