Ребёнок от босса. Научи меня любить
Шрифт:
Всё дело в Александровой. Мать её. Я не знаю, что эта баба со мной делает, но то, что меня знатно кроет, становится очевидным. Вон даже Стас уже заметил. И меня это бесит, потому что я не хочу быть снова в чём-то уязвимым перед женщиной. Разок уже попробовал – дерьмо вышло.
И вот снова начинается какая-то хрень, потому что я, млять, зациклился на мыслях об Инне. Каждую секунду в моей башке она, она, она… Это звездец, ибо я уже работать нормально не могу.
И вчера, когда она так и не дала однозначного ответа насчёт переезда ко мне, а сказала, что «подумает», а потом ещё и
– Слушай, чё ты лезешь со своими домыслами? – рявкаю на Стаса, хрустнув шеей.
– Да потому что мне не плевать. И я вижу, что девочка Инна очень хорошая. Это только ты, очевидно, не замечаешь. Застрял мозгом в своём неудачном браке и ничего больше вокруг не видишь.
Мы ударяем друг другу по рукам и снова встаём в стойку.
– Полгода прошло, Глеб, после развода. Пора двигаться дальше. Не все женщины такие, как Карина. Если бы твоя Александрова была меркантильной тупой сукой, как твоя бывшая жена, то уже давным-давно согласилась бы на все твои плюшки. И в квартиру бы переехала мигом, стоило бы тебе только маякнуть. А Инна ведь не согласилась, так? – снова ухмыляется гнида.
– Нет. Не согласилась, – бью брата в подбородок.
– Это потому что она другая, – выдыхает Стас и криво улыбается, языком утерев кровь с губы. – Тебя поэтому повело. Потому что она такая, какую ты всегда хотел. И как бы ты не сопротивлялся, мозги всё равно кроет. Вот, что я тебе скажу – ты свой шанс на настоящую семью не упусти. Ты ведь об этом мечтал, разве не так? Всё необходимое для создания полноценной семьи есть сейчас у тебя в руках. Бери и действуй.
– А ты, млять, с каких пор семейным экспертом стал?
– Я не стал. Боже упаси, – ржёт придурок, отпрыгивая и уворачиваясь от моего удара. – Я просто брат хороший. И дядей Стасом буду тоже хорошим. А если ты не затупишь, то заимеешь не только двоих детей, но и красавицу жену, которая тебя будет обожать. Только не передави. А то наслушаешься моих советов и танком попрёшь. Знаю я тебя. Дай ей больше времени. Не тащи силой к себе в квартиру. Просто поставь зарубок в своей башке, что Инна совсем другая и действовать с ней нужно по-другому. Более мягко, осторожно. Если сильно переживаешь на её счёт, только скажи, и я пробью о ней инфу до первого колена. Уже завтра-послезавтра всё необходимое будет у тебя на столе.
Выдохнув, стягиваю с рук перчатки и бросаю на середину ринга.
– Не надо ничего. Я не собираюсь под неё копать. Что там у Инны в прошлом было, нашего настоящего не касается. Про родственников она мне достаточно сказала. Больше мне знать не нужно.
– Уууу, да ты размякаешь на глазах. Прям кусок батона, смоченный в молоке.
– Заткнись, тебе что, мало? Ещё пару синяков поставить?
Стас ухмыляется и тоже стягивает перчатки с рук.
– Если это тебе поможет, то я готов продолжить.
Бросаю на брата скептический взгляд. Мда, пожалуй, двух синяков и разбитой губы с него хватит.
Глава 56
Глава 56
Инна
—
— Мамотька, я пока с голки покатаюсь. Мозно?
— Можно. Только аккуратно.
Мы со Снежаной садимся на скамейку рядом с детской площадкой. Радостная Ася визжит, скатываясь вниз, а потом снова взбегает вверх по лестнице на игровой комплекс.
Сегодня прекрасная погода. Нехарактерно тёплая для осени. Парк, по которому мы гуляем, выглядит сейчас особенно красиво, разукрашенный жёлто-красными листьями, ковром рассыпанными по земле.
— И что ты думаешь делать дальше? — выдохнув, подруга поворачивается в мою сторону. — Ну, я имею в виду насчёт предложения Воронцова.
Что я буду делать? Хороший вопрос. Если бы только знала, как на него ответить. Слова Глеба Викторовича, сказанные мне в его квартире, даже спустя несколько дней не выходят из моей головы.
“За гранью, Инна, это если ты шарахнешься в обморок вечером или ночью, а меня не будет рядом, чтобы тебе помочь! Вот что называется за гранью! Постоянно, каждую чёртову минуту каждого чёртова дня думать о том, где ты, как ты, что с тобой! Это, млять, мне психику разрывает! И я никак не могу от этих мыслей избавиться! Абстрагироваться от тебя или задвинуть на задний план! Ты как чёртово наваждение!”
Я слышу его голос настолько отчётливо, словно босс прямо сейчас мне это всё заново повторяет. Кажется, я даже снова чувствую на себе его горячее дыхание, которое в тот момент обжигало моё лицо. Иначе как объяснить, что моя кожа вновь покрывается мурашками? И вибрация. Проклятая вибрация на губах и в животе никак не проходит...
“Ты как чёртово наваждение”. Именно это я и испытываю. То же самое наваждение, о котором говорил сам Воронцов. Ведь и у меня этот мужчина из головы не выходит с тех самых пор как я узнала, что жду от него ребёнка.
Точнее, двоих... двоих детей.
Закрываю глаза и вижу его. Тот момент, в его квартире. Глеб Викторович упирается ладонями в стену возле моей головы. И сердце снова бьётся как сумасшедшее, пробивая грудную клетку иступлёнными ударами.
— Я боюсь, Снежан, — произношу шёпотом, не открывая глаз. Сжимаю лежащие на коленях руки в кулак. С силой впиваюсь ногтями в ладони, пытаясь выбить из своей головы лицо Воронцова, но это бесполезно. Каждый раз, стоит мне сомкнуть веки, я вижу его... слышу его... Порыв тёплого ветра ударяет в лицо и мне кажется, что это его дыхание сейчас меня касается...
— Чего боишься?
— Я боюсь, вернуться к тому, что было у меня раньше, — тяжело сглатываю. — Я не хочу, чтобы меня подавляли. Не хочу, чтобы в моей жизни снова был мужчина, который будет распоряжаться моей жизнью так, словно я вещь. Ты... ты просто не знаешь, что это такое Снежан — отсутствие права выбора...
От воспоминаний о прошлом вмиг становится холодно. Обхватив себя руками, с силой тру плечи, пытаясь согреться.
— Мама, а ты обесяла, сто мы утотек поколмим, — Ася подбегает к скамейке и тянет нас обеих за руки, пытаясь поднять. — Вон там плудик, пойдёмте сколее.