Ребёнок от инвестора
Шрифт:
Даже не удивился, когда оказался в каких-то заброшенных трущобах. К нужному мне дому на машине было не подъехать, оставил ее и пошел пешком. По пути встретился алкаш неопределенного пола, который проводил меня замутненным взглядом и отсалютовал бутылкой.
Зашел в подъезд и едва не задохнулся от вони. Твою мать! После этого придется принять душ с антисептиком. Не меньше.
Нашел нужную мне дверь и врезал по ней ногой. В ответ была тишина. Ударил по фанере еще несколько раз и наконец услышал какое-то копошение
– Чё надо? – раздался голос из-за двери.
– Открывай, Ваня. Не заставляй меня выломать дверь.
– Ты кто вообще? Иди куда шел, мужик.
Я сделал глубокий вдох. Нужно успокоиться. А потом врезал еще раз ногой по хлипкой двери.
– Открой, поговорим, – вежливо прорычал. – Ты прекрасно знаешь, кто я.
Я почти слышал, как вертятся шестеренки в голове этого идиота. Но дверь все же открыл, пропуская меня вперед.
Я зашел в квартиру, рассматривая тщедушного парня перед собой. Худощавый, довольно высокий. Светлая борода на лице лишь подчеркивает острые скулы. А вот глаза точь в точь как у Сони. И от осознания этого становится противно.
– Че тебе нужно? Сонька подослала?
Делаю шаг вперед и четким движением засаживаю ему в челюсть. Кулак простреливает болью, но она лишь подпитывает мою ярость. Я хватаю визжащего олуха за грудки и впечатываю в стену.
– Вот че! – отвечаю, рыча, в привычной ему манере. – Познакомиться пришел.
Парень пытается вырваться, с разбитой губы на майку хлещет кровь. Я же без особых усилий встряхиваю его еще раз и отпускаю, демонстративно вытерев руки о свой пиджак.
– Заслужил, че уж, – обиженно говорит этот болван и вытирает свой рот.
– Скажи спасибо сестре, что еще жив, Ваня. Не хочу, чтобы она рыдала из-за тебя идиота.
Он в ответ лишь сопит и прячет взгляд.
– У меня к тебе предложение, – говорю ему уже спокойнее. – Так что пошли, поговорим…
19
София
Страшно сказать, но мы втроем начали жить, как настоящая семья. Почему страшно? Да потому что я боялась, что в любой момент все это может исчезнуть. Я проснусь, и все будет, как до этого…
А еще я очень боялась за Машку. Я видела, как дочка всей душой прикипела к Марку, как смотрит на него, слушает, как радуется, когда он рядом… Мне страшно от того, что он может уйти и разрушить ее мирок. Я понимаю, что он ее отец, что не сделает больно. Знаю, чувствую! Но этот страх, он просто не проходит.
Мы все так же продолжали жить в квартире. Жизнь начала возвращаться в привычное русло. С утра мы завозили Машу в сад, а потом ехали на работу. Марк хотел перевести Морковку в какой-то элитный детский садик, но малышка была непреклонна. Шаховских сдался, но думаю, ненадолго, уж очень хитрое лицо у него было.
– Мам, что значит а-ми-ко-шонство? –
– Что? Где ты это слово взяла?
– Ну, вот же в книжке, что папа подарил, написано: «По-доб-ное а-ми-ко-шонство казалось королеве не-прилич-ным», – прочитала по слогам предложение.
Морковка подняла на меня любопытные глазки и хлопнула длиннющими ресницами.
– Так что это значит?
– Вот папа придет, пусть и объясняет, – проворчала я.
Что за слова такие? Я их даже и не слышала, надо загуглить…
– Но мама, как я буду продолжать читать, если не понимаю что написано? – не отставала от меня дочь.
– Ну, не читай, – предложила я.
– Как? – искренне удивилась малышка. – Папа сказал, что я должна прочитать эту страничку.
– Папа сказал, – проворчала я. – А мама говорит игрушки собрать, кто меня слушает?
– Ма-а-а-а-ма, – протянула дочь. – Я хочу читать, а ты со своими игрушками! Может у меня быть личное порстанство?
Я едва в осадок не выпала от такого заявления. Ну, Машка, как что-нибудь скажет, так хоть стой, хоть падай. Я не смогла скрыть улыбку.
– А не рановато тебе личное порстранство иметь? – спросила я. – Иди сюда, быстро.
– Зачем? – подозрительно спросила дочь.
– Как зачем? Целовать буду! Быстрее, обнимашки! – я раскинула руки в стороны и Машка тут же запрыгнула ко мне в объятия.
Я стала покрывать лицо дочурки поцелуями и сильно прижимать к себе.
– Как мама тебя сильно любит, если бы ты знала, – произнесла я.
Мне кажется любовь к своему ребенку самое чистое чувство на свете, самое красивое и прекрасное. Я так сильно люблю дочь, что мне физически больно бывает.
– Я тоже люблю тебя, мамочка, – ответила Морковка.
Моя душа просто каждый раз парит от этих слов.
Мы услышали, как на нашем этаже открылся лифт. Мария тут же побежала встречать Марка.
– Папа! – закричала девчонка.
Я их не видела, но слышала. Шаховский засмеялся и поднял дочку на руки.
– Это мне? – удивилась Маша и я решила пойти посмотреть, что он опять там ей купил.
– Тебе, – улыбнулся мужчина, – а это маме.
Марк протянул мне огромный букет цветов, от чего мои щеки начали пылать.
– Спасибо, – пробормотала и уткнулась носом в букет.
Это была огромная композиция из разных цветов. Мне казалось, что я не люблю цветы. А оказалось, люблю. Просто, никто и никогда не дарил такие букеты.
– Ты же нам недавно только приносил цветы! Мы с мамой засушили для поделок… Или какой-то праздник? У меня день рождения? Я хочу в детскую комнату, а мы никого не пригласили… Мама! – начала кричать дочь.
– Маша, у тебя день рождения уже был, – ответила я.
– Тогда зачем цветы? – искренне не понимала дочь.