Ребенок от убийцы брата

Лошкарёва Виктория Витальевна

Тем временем наши документы проверили, милые стюардессы указали нам с сыном наши места — и Ромка, усевшись у окна, тут же прилип к иллюминатору, игнорируя всё вокруг.

Только когда начался инструктаж, я привлекла его внимание, надеясь, что в этот раз Ромка хотя бы послушает, но он опять начал тихо хихикать над глупыми взрослыми, которые неправильно разговаривали жестами.

— Как ты не поймешь, что это не язык жестов, а просто жесты? — спросила я у Ромки с помощью этого самого языка, на котором так и не научились разговаривать «глупые взрослые».

— А

зачем они тогда дублируют свою речь с помощью этих «просто жестов»? — спросил Ромка. — Слышащим, что, недостаточно одного языка?

Я призадумалась.

— Не знаю… Наверное, с помощью рук нагляднее.

— Ну, естественно, — захохотал сын, эмоционально жестикулируя при этом.

Я захохотала вместе с Ромой, мысленно удивляясь его взрослой логики — она присутствовала в нем с самого младшего возраста вместе с рассудительностью и каким-то чисто мужским покровительством: несмотря на то, что вне дома Ромка частенько проявлял бойцовский характер (честно говоря, я радовалась, что в нем это присутствует), то дома боевой воробей превращался в заботливого маленького домовёнка.

Виталька таким не был… а может, я просто уже забыла, каким на самом деле был мой брат.

Как только мы взлетели, я достала книжку, предвкушая редкое удовольствие скоротать время за романом — я обычно так уставала, что к вечеру еле волочила ноги: энергии не оставалось даже на телевизор, куда уж книжку читать!

Стюардессы разнесли напитки: Ромка выбрал газировку, я — кофе. Пока я медленно цедила ароматный напиток, растягивая удовольствие на подольше, внезапно включилось радио, точнее радиосвязь — и командир экипажа объявил, что Москва из-за погодных условий полностью закрыта — там идёт сильный буран, а потому самолёт сядет в ближайшем к нам городе, где погодные условия и диспетчера пока разрешают посадку.

В салоне сразу изменилась атмосфера: люди начали переглядываться, перешёптываться… в воздухе, казалось, кто-то разлил пузырёк с нервозностью — и это неприятное чувство быстро распространялось в закрытом пространстве. Так, что даже Ромка в конце концов почувствовал это.

— Что происходит? — спросил он, оторвавшись от иллюминатора.

Да. Он не слышал. Пока у меня не появился неслышащий звуков сын, я не представляла, насколько сложно приходиться жить людям, которые имеют ограниченные способности… Вот как понять моему ребенку, что произошло?

Обычно в подобные моменты, когда Ромка пропускал что-то важное, я пыталась мягко и осторожно вдохновить своего сына самому принять решение, что делать дальше. Я не настаивала, но предлагала. И это работало: сначала с моей помощью, затем уже почти самостоятельно, Рома учился общаться с миром не только при помощи губ и жестов (толку-то от жестового языка, когда почти никто из слышащих его не знает), но и также применяя современные технологии, которые оказалось легко использовать: Рома уже больше полугода сам выбирает себе еду в фудкортах; планшет с установленным голосовым помощником

оказался отличным вариантом.

Но важней всего оставался настрой: не замыкаться, не переживать — а исследовать этот мир всеми доступными способами.

Но сейчас мне было не до выяснений: я боялась испугать Ромку настоящими новостями, а поэтому немного смягчила правду, сказав, что наше путешествие чуть затянется — и мы даже успеем побывать в ещё одном городе. Сынишка после этих новостей совсем не расстроился — даже наоборот, повеселел и ещё сам принялся уговаривать меня, что, мол, «мамочка, не переживай, нам будет весело».

Ну… очень хотелось в это верить. Я просто никогда прежде ещё не попадала в подобные ситуации — никогда прежде мой самолет не перенаправляли в другой город из-за снегопада в Москве… впрочем, и летала я нечасто.

Спустя где-то полчаса пилот обрадовал нас новым сообщением: что мы снижаемся, только вот город, куда мы приземлялись, был совсем не близко от Москвы.

Нет, поначалу это действительно было весело: нас (пассажиров этого рейса) отвезли в здание аэропорта, где мы могли размяться, спокойно сходить в туалет, даже нормально перекусить… только вот время шло, а новый рейс до Москвы так и не объявляли… более того, местные рейсы тоже стали отменять один за одним.

— Ну вот, мам, — протянула молодая девушка, сидящая неподалеку от меня. — Съездили навестить братца. Теперь он с этой своей силиконовой куклой уже в Сочи лыжи расчехляет, а мы тут на полу будем ночевать…

— Галия, не ной, — фыркнула женщина постарше. — Твой брат предлагал нам билеты на утренний рейс — это тебе хотелось как следует выспаться. Выспалась?

— Ну, мам… — простонала девушка.

Заметив мой невольный интерес, женщина постарше дружелюбно улыбнулась.

— Мы в гостях у сына были, решили в коем-то веке вместе отпраздновать Новый Год.

— Только братец с утра пораньше намылился в Сочи, — с чувством оскорблённой невинности протянула девушка. — Его самолёт улетел по расписанию, а наш…

И она развела руками.

Я понимающе кивнула.

— А нас вообще в воздухе развернули. Сказали, что Москва не принимает… — я покосилась на моих собеседниц. — И вот мы здесь.

— Ой, да, — закивала девушка. — Вам ещё хуже.

— Галия! — одёрнула пожилая женщина.

Я, рассмеявшись, замахала руками.

— Да что вы, всё в порядке. Галия права.

Мои соседки по залу ожидания оказались премилыми женщинами. Мать и дочь, хотя и шуточно подначивали друг друга, но всё равно чувствовалась, что у них крепкая, любящая семья.

Насколько я поняла из разговора, Роза Ренатовна давно вдовствовала. В Москве она жила только с дочерью, в то время как её старший ребенок — сын — перебрался из столицы сюда, где у него имелась хорошая работа.

Судя по тому, в каких брендах сидели обе женщины, работа у их сына была не просто хорошая, а очень хорошая… и, кажется, сын хорошо помогал своим родным.