Ребенок по плану
Шрифт:
— Не забудь про взбитые сливки, — сказала я с улыбкой, стягивая платье с плеч.
Он стоял и смотрел на меня, разинув рот.
Я подмигнула ему. — Ты говорил, что хотел бы видеть такую штуку в каждом цвете. Надеюсь, тебе нравится красный.
Я неторопливо повернулась и пошла по коридору на высоких каблуках.
Я услышала его стон за спиной за секунду до того, как он открыл холодильник.
Выходные обещали быть очень хорошими. Мне не терпелось показать ему третий синий корсет, который я выбрала.
Эпилог
Мейсон
Восемь
Последние восемь месяцев пролетели незаметно. Свадьба была простой и элегантной, и мне нравилось смотреть на нашу совместную фотографию, которую Лара поставила на комод в детской. Она сказала, что хочет, чтобы наш малыш знал, что мы всегда рядом, всегда приглядываем за ним
Эта женщина была неудержимой, когда дело доходило до организации и подготовки к появлению на свет нашего малыша. Мы оба согласились, что не желаем знать пол ребенка. Хотели сюрприза.
Она провела много часов, подбирая подходящую мебель для ребенка. Самым сложным делом оказался выбор цвета краски. Мы перепробовали не менее двадцати различных сочетаний, прежде чем она наконец остановилась на светло-желтом оттенке под названием «Солнечный душ». Я допустил ошибку, назвав его бледно-желтым. Не хотелось мне снова повторять такую ошибку.
— Мне нравится это кресло, — сказал я, медленно раскачиваясь. — Напомни, что это за цвет? — спросил я, дразня ее.
Уперев руки в бока, она свирепо посмотрела на меня. — Адриатический туман. Ты должен запомнить, если вдруг захочешь что-то изменить.
Я рассмеялся. — Милая, я бы никогда не осмелился выбрать что-то для детской без твоего одобрения. Я понял, что зеленый — это не просто зеленый, а желтый — не совсем желтый. Я знаю о цветах больше, чем раньше думал.
— Мягкие цвета должны успокаивать. Зеленый, — сказала она, сделав смешную гримасу, как будто само слово было мерзким, — просто зелёный — неприятный. Адриатический туман успокаивает.
— Понял.
Она потерла живот.
— Тебе нужно отдохнуть. Детская комната закончена. Все уже готово. Вряд ли кто-то заметит тут хотя бы пятнышко.
— Я замечу, — парировала она.
— У тебя тут что-то есть, — указал я на ее щеку.
Она вытерла пятно тыльной стороной ладони. — Всё?
Я усмехнулся. — Неа. Ты его размазала. Теперь все узнают, какого цвета детская.
— Тебе нравится? — спросила она, отступив, положив одну руку на живот, а другой держа кисточку.
— Мне нравится, и малышу тоже понравится. Легкость и воздушность, словно оказался в лучах солнца. Желтый хорошо сочетается со светло-зеленым. Я рад, что ты подобрала цвета. Я бы выбрал что-то такое, от чего нашему ребенку снились бы кошмары.
Она хихикнула. — Думаю, ты прав. Легкость и воздушность — это то, что нужно. Белые занавески и отделка делают ее такой яркой. После рождения ребенка, возможно, мне придется пересмотреть цвета в нашей комнате.
— Ты только что перекрасила нашу комнату! — запротестовал я.
Она пожала плечами. — В покраске и заключается преимущество. Ты можешь менять цвет так часто, как тебе вздумается.
Я застонал, вспомнив, сколько работы было проделано, чтобы изменить цвет стен. В прошлый раз у нас ушло несколько дней. Нам пришлось спать в гостиной, пока делали ремонт. Я не хотел снова проходить через это.
Она положила щетку и потерла спину. Я видел, как она делала это несколько раз за последний час.
— Ты в порядке? — спросил я обеспокоенно.
— Да. Просто немного тянет поясницу.
— Я помассирую. Только уберу все эти вещи. Ты иди сядь и расслабься, подними ноги, а я сейчас приду.
Она кивнула и вышла из детской. Я закрыл банку с краской. Лара купила органическую и безопасную краску, которую можно использовать во время беременности и которую сколько угодно мог лизать на стене ребенок, не заболев. Я надеялся, что до этого не дойдет, но радовался, что у моего ребенка не разовьется какая-нибудь ужасная болезнь, если он или она решит пообедать на стенах.
— Мейсон! — крикнула Лара, и в ее голосе слышалась тревога, побуждая меня бросить все и бежать по коридору.
Я ворвался в столовую и остановился, увидев Лару, стоявшую рядом со столом, слегка расставив ноги, с выражением ужаса на лице. Я оглядел комнату, ожидая увидеть мужчину с ножом или огромную мышь. Ни того, ни другого не видел.
— Что случилось? — спросил я, и от страха мой голос стал напряженным.
Она посмотрела вниз на свои ноги. На ее розовых брюках виднелось мокрое пятно, тянущееся по внутренней стороне бедер. Моей первой мыслью было, что она описалась. Затем спустя секунду, мой мозг осознал увиденное.
— Оу, — пробормотал я, не в силах подобрать слова получше.
Она посмотрела на меня с ужасом в глазах. — У меня только что отошли воды?
— Да, ты права, — сказал я совершенно спокойно. — У нас скоро родится ребенок.
— Мейсон, нет! Еще слишком рано, — воскликнула она. — Я не могу сейчас родить. Еще рано!
Я пожал плечами, притворяясь, что это не имеет большого значения. — Не рано. С ним или с ней все будет в порядке. У тебя тридцать шестая неделя. Все хорошо. С ребенком все будет в порядке, — повторил я.
— Но доктор сказал, что я должна лечь в больницу до родов на тридцати восьмой недели, — возразила она.
— Ну, так планировалось, но еще не слишком рано. Дети постоянно рождаются раньше срока. Гораздо раньше, чем сейчас, — сказал я, добавив в свой голос уверенности, которой не чувствовал.
— Нужно ехать в больницу. Может быть, они смогут это остановить.
Я знал, что уже поздно что-либо делать, но не хотел ее тревожить.
— Расслабься. Я возьму сумку. Не двигайся, — сказал я, бросаясь по коридору, очень радуясь, что она настояла всё заранее приготовить ещё месяц назад.