Ребус. Расшифровка
Шрифт:
Лямка тоже пытался было подпрыгнуть и нырнуть в рукопашную, но Полина, зажмурившись, стиснула ему руку и прошептала: «Не шевелись!» Когда на секунду она все-таки приоткрыла глаза, то увидела, как слегка продышавшийся Ладонин получил два неплохих удара по шее и по затылку…
– …Всем лежать! Тихо, тварь! Прикладом захотел? Запутались тут в улицах! – это по тревожной кнопке приехала группа захвата, вопли которой сопровождались хлесткими звуками ударов неживого по живому.
– Все-все! Командир, осознали! Чо лупишь-то так! – огрызались буяны.
– Карту купи, лапоть! – огрызнулся
Полина наконец открыла глаза, искоса посмотрела на лежавшего под сержантом Игоря и некстати подумала по-своему, по-девичьи: «Все, рубашку теперь не отстираешь». Это заметил Ладонин:
– Спасибо за сотрудничество. Всегда обращайтесь, – прокряхтел он, неверно проинтерпретировав ее взгляд, и… улыбнулся. И то сказать, давненько он уже так не расслаблялся.
В этот момент из своего угла подал голос Ребус, который аккуратно встал и произнес: «Ну, я пошел». И зачем-то добавил: «А всем филиппычам счастливо отписаться».
– Ага, щас! – В кафе объявился милиционер в капитанских погонах с бывалым помятым видом, а с ним пара сержантов. Это была патрульно-постовая подмога. – Все присели на места. Я всех пересчитываю. Все не открывают рот. Вас много, а нас мало! От страха могу открыть беспорядочную пальбу. Вопросы?
– Я депутат… – впервые подал признаки жизни депутат ЗАКСа. Голос его при этом был далеко не телевизионно-уверенным, потому как редкие межфракционные парламентские потасовки, в которых ему пару раз доводилось участвовать, проходили не в пример камернее.
– Спокойно, товарищ депутат! – гаркнул капитан и рывком усадил его на место. – Сейчас и с тобой разберемся – какой ты Сухов.
Через некоторое время, когда народ в кафе более-менее пришел в себя и угомонился, начали разбираться. Участников побоища, которых нетрудно было определить по характерным внешним признакам, отфильтровали в один угол, а остальных принялись переписывать как потенциальных свидетелей. Когда очередь дошла до Лямки и Ольховской, Полина за двоих ответила, что никаких документов у них с собой, к сожалению, нет. Естественно, у «грузчиков» были при себе и паспорта, и ксивы, но служебная инструкция четко гласила, что в подобных ситуациях личности светить нельзя ни в коем случае, и уж тем более категорически запрещено подписывать что-либо официальное. В ответ на это сержант невозмутимо повел плечами, приказал «тогда сидите, ждите» и продолжил перепись населения.
За всем происходящим Нестеров наблюдал с улицы через витринное стекло и за скоротечное время драки выкурил примерно с полпачки одной затяжкой. Неуставно покинувший руль Паша Козырев пританцовывал рядом. Будучи в состоянии возбуждения, бригадир даже не сразу понял, что Ольховская послала им тональный сигнал на выход Задорного. Оставить ребят одних Нестеров не мог, поэтому он срочно запросил Каргина и передал двинувшегося в сторону Невского Валеру «семь-три-девятому». В конце концов, после такого экстрима объекту сам бог велел отправляться в отель, а до того с Караванной быстрым шагом было минут десять, не больше.
Устроив судьбу Россомахина, бригадир вошел в кафе и, отыскав бравого капитана, слегка потянул его за рукав.
– Подполковник
– А это какие тут ваши? – поинтересовался пэпээсник.
– Да вон, парень с девушкой у окна сидят.
– Ну, пошли посмотрим.
Капитан прошел к указанному Нестеровым столику и, обращаясь в первую очередь к Полине, спросил:
– Вы что, правда, вместе? – он покосился в сторону бригадира.
– Да, – кивнула Ольховская.
– А ксива имеется?
– Имеется.
– Можно полюбопытствовать?
Полина тяжело вздохнула и, слегка пригнувшись, сделала небезызвестное движение рукой. То самое, которое совершают все женщины, во все времена прячущие самые драгоценные предметы в самом просчитываемом в силу своего удобства и привлекательности для мужчин месте. Капитан слегка смутился, но заинтересованного взгляда не отвел – а может, у нее там вовсе не удостоверение, а ствол? Но это оказалась именно она, ксива.
– Так чего ж вы раньше-то молчали?
– Да штабные они, крови-пороха не нюхали, – ответил за «грузчиков» подошедший сзади Нестеров. – Увидели драку и перепугались.
– А если бы мы их под горячую руку да мордами на бетон? Еще страшнее бы получилось. Ладно уж, идите. Штабные.
Полина поднялась и молча пошла на выход, взяв Лямку, как первоклассника, за руку. Тот не сопротивлялся, так как в этот момент его мысли были заняты совсем другим – ему было очень стыдно. Правда, он снова не мог четко сформулировать, за что. Хотя нет, все-таки мог. Ивану казалось, что он обязан был примкнуть к войнам. Пусть и не к положительным, но войнам. Но он не примкнул. А стало быть он – не воин. О том, что он прежде всего разведчик, Иван не подумал. Зато ему снова вспомнилась та самая, первая серьезная детская драка. И воспоминание это оптимизма Лямину не прибавило.
Когда «грузчики» вернулись к машине, Паша рассказал, что, согласно настроечке Каргина, Задорный, как и предполагал бригадир, благополучно добрался до отеля, оформился и поднялся в свой номер. Так что теперь особо поспешать «семь-три-пятому» смысла не было. Посему остались ждать. И когда на их глазах всех красавцев, а с ними и Ладонина загрузили в милицейскую «буханку», Нестеров последний раз по-казацки затянулся, смачно сплюнул и посетовал: «Н-да, нехорошо получилось».
– Ага, немного частушка-нескладушка вышла, – согласился Козырев.
Вслед за ментами они подорвались к дежурной части, после чего примерно с час отстаивались неподалеку от двери в отделение и все это время переводили дух.
– А с чего все началось-то? – в какой-то момент спросил Козырев.
– Да старый я дурак! Приглянулся мне этот депутат с ранее судимым в обнимку! Вот и решил инициативный рапорт написать – Игоря позвал, чтобы тот их опознал, – охал Нестеров.
– Зато вместо одного рапорта теперь штук двадцать получится! – укорила Полина.
– Да мы теперь пол-управления инициативками загрузить сможем, – согласился Лямин.