Ребус. Рассшифровка
Шрифт:
В ответ на это Козырев лишь буркнул что-то неразборчивое - в отличие от соседки, к тому времени он уже давно клевал носом…
– А ну тихо всем!!!– неожиданно рявкнул Нестеров, хотя в этот момент в салоне «семь-три-пятого» и так все молчали. О своем и в тряпочку.- Паша, сделай громче!
Козырев привычно пошебуршил правой рукой рядом с коробкой передач, и из динамика, зашитого в левую пассажирскую стойку, грянул истеричный голос Каргина. Эдик нервно запрашивал дежурного центральной конторы.
– …Диспетчер! Диспетчер!… Вызывает «семь-три-седь-мой»!… Во дворе дома 18 корпус 1 по улице Димитрова
– Вас понял, «семь-три-седьмой»,- «совершено преступление»! Действуйте по обстановке… Ждите инструкций… Повторите настройку груза.
– Груз в адресе, Димитрова 18 корпус 2… Блядь, «восьмерка» уходит…
– «Грузчики»… Тьфу, ч-черт… Эдик, твою мать, не понял - какая «восьмерка»? Кто уходит?
Практика показывает, что в подобных экстренных ситуациях свод условных выражений, созданный для конспиративного обращения в радиоэфире, либо забывается сразу, либо отметается напрочь для простоты, а главное для быстроты общения. «Диспетчер» на Центре был человеком опытным, следовательно, его переход на «удобоваримую» речь шел по второй категории.
– Эдик, еще раз: в кого стреляли?… Трупы есть?… Что передавать в Город?
– Откуда я знаю, в кого стреляли?!– с этого момента диалог в эфире пошел исключительно открытым текстом.- Откуда я знаю, есть там трупы или нет?! Я туда не подходил и почему-то не хочется… Стреляли из дома напротив, но я не эксперт… Короче, передавай что есть! Да, а уходит «восьмерка», на которой привезли «груз»… Пустая, в смысле без «груза». Вот только не спрашивайте, какого хрена она все это время здесь делала? Может, ее водила отмашку на выход потерпевшего, чтоб он был здоров, киллерам давал?
– Эдик, рядом со мной «семьсот второй». Как поняли?
– Понял, готов внимать, получать инструкции и соответствовать.
– «Семьсот второй» приказывает «семь-три-седьмо-му»: принять под НН уходящую «восьмерку». Одного «грузчика» оставьте у второго корпуса для контроля за возможным выходом объекта и для связи с «семь-три-пятым». Он скоро будет на точке. Как поняли?
– Да поняли, поняли… «Семь-три-пятый», ответьте «семь-три-седьмому»… Сергеич, короче, у нас тут полный пиздец…
– Мы слышали, можешь не повторять. Кого из своих оставил?
– Хыжняка. Только вы его, если что, с собой заберите, не то в свидетели загребут. А то и в подозреваемые.
– Понял, заберем. Успехов вам.
– Успехи, блин, у Стаса Пьехи. А у нас тут полный Боря Моисеев…
Сорокасемилетний полковник Анатолий Евсеевич Ста-родубов пил чай в кабинете начальника седьмого отдела УБОП. По непонятной причине сам начальник до сих пор не вернулся из командировки в стольный град Выборг, а потому кипятком и разговорами московского гостя развлекал Дима Кудрявцев. Вообще-то, знающие люди шептались, что основной причиной, по которой начальник столь рьяно и дотошно рыл угро-финскую землю, собственно, и был Анатолий Евсеевич, с которым босс якобы с каких-то очень старых и очень кислых щей состоял в неприязненных отношениях. Хотя кто это может знать наверняка? А наверняка известно было, что Зам Пиотровского, малость тяготившийся обществом Анатолия Евсеевича, при каждом удобном случае сплавлял его
Чаепитие текло тихо и мирно до того момента, когда дверь вдруг как будто подорвали ручной гранатой. В кабинет влетел обычно медлительный амбал Валя Карасев (тот самый мастер по вышибанию дверей и мозгов!). В руках Валентин сжимал полуторалитровую бутылку с пепси-колой, которая, шипя, выливалась, отрыгивая на порог кабинета.
– Дмитрий Константинович!– окрикнул он Кудрявцева.- Дежурный на проводе, голосит: в Купчино Прайс-Листа завалили! А еще на прямом Фадеев из ОПУ, вас спрашивает.
– Какого черта!…- начал выговаривать Стародубов, но поперхнулся сухариком.
– Все, Захарыч, дочирикался!… А ведь предупреждали его, что одна жопа на двух ямах долго не усидит,- по-своему среагировал на это сообщение Дима и, выпрыгнув из-за сейфа, метнулся в дежурку.
Анатолий Евсеевич почувствовал, что информация действительно важная, отставил недопитый чай, прошел в соседний кабинет и шепотом спросил у Карасева:
– А Прайс-Лист кто?
– Депутат нашего законодательного собрания. Жутко коррумпированная и ублюдочная личность со связями в криминале и во властных структурах города,- как можно доступнее объяснил Валентин.
Через пару минут из дежурки на бегу заглянул взбудораженный Кудрявцев и выкрикнул подробности:
– Звонили из ОПУ, нашего Ростика провели до дома, с чердака которого стреляли в депутата. Сейчас тачку, которая забрала Ростика с напарником сразу после стрельбы, тянет наружка… Вот такие дела! Ай да, Нестеров, ай да сукин сын!
– А Нестеров кто?– снова поинтересовался Анатолий Евсеевич у Валентина.
– Старший экипажа «наружки», подполковник, мировой мужик.
– Вы что, в курсе имен и должностей негласных сотрудников Главка?– малость обалдел от подобного режима секретности Стародубов.
– А вы считаете, что империалистической разведке это интересно?– схохмил Карасев и странно вскинул брови в сторону москвича. Тот, поддавшись общему настрою, лишь поднял руки и слегка помахал ими: «Извините, я здесь новенький, больше не мешаю».
Из коридора тем временем доносилось: «Сергеич, а сколько их?», «Оп-паньки!!!» «Какое направление? А точнее?!!!», «Понял! Вылетаем! Цулую!» Затем все услышали звук брякающей трубки и окрик: «Сбор морской пехотой! Метнулись!» Находившийся в кабинете народ рванул из кабинета. Вместе с ним и Стародубов, поддавшийся этой волне энергии, как на трибунах при решающем матче «СССР-Канада».
– А ты… А вы куда, Анатолий Евсеевич?– проталкиваясь в двери на этаж, изумленно осведомился Карасев.
– Я как все!– не понимая, что на него надвигается циклон, гордо отрезал Стародубов.
– Ну, гляди, Че Гевара, это вам не правозащитников по Красной площади гонять!– усмехнулся Валентин, проверяя на ходу обойму.- Елки-моталки, всего два патрона осталось!
– А где остальные четырнадцать?– уже на выбеге из здания дошло до москвича.
– Да вчера на Финском заливе перед девками выкобенивался…- раскрыл сущую правду капитан милиции Карасев.