Ребята и зверята
Шрифт:
Базар помещался на одной из таких площадей. Издали мы услыхали разноголосый рёв скотины, хлопанье бичей, выкрики и понуканье погонщиков. Вся площадь двигалась от снующих взад и вперёд лошадей, коров и баранов.
Мы потерялись в этом шуме, сбились в кучку и стояли, не решаясь двинуться с места.
— Смотрите, наш Петька соседский тоже здесь… Пе-е-еть-ка!.. Петька-а! Петьку-у!
— Ну, чего галдите? Что это вся ваша компания сюда притащилась? — спросил Петька, подходя и надвигая для фасона фуражку
Он прекрасно знал, зачем мы пошли на базар: от самого дома он бежал потихоньку за нами, а теперь притворился, что ему ничего не известно.
— Чего?! Ишака покупать? Это вы-то?.. Нет, брат, тут надо человека понимающего. А то живо обжулят.
— А ты, Петя? Ты ведь понимаешь в ишаках?
Петя этого только и ждал:
— И то, помочь разве вам? Тоже, главное, пошли и мне не сказались. Да тут вас одних враз ободрали бы. Ишака бы вам подсунули какого-нибудь больного.
Услыхав о таких страхах, мы сразу присмирели:
— Вот хорошо, Петя, что ты подоспел вовремя! Как это ты замечательно кстати всегда попадаешься, правда…
И мы все вместе принялись бродить по базару.
— Ишак продаётся?
— Продаётся.
— Сколько?
— Десять рублей.
— Отдавай за три.
— Пошёл вон, дурак!
Петька торговался бойко, и по его адресу то и дело раздавалась ругань.
— Петька, вон ещё, смотри — чёрный большой ишак. Вот бы нам такого…
— За сколько продаёшь?
— Семь рублей.
— А вы за шесть с полови…
Петька разозлился и закричал на Соню:
— Если ты будешь вылезать, я уйду совсем! Делай тогда сама, как хочешь!
Соня прикусила язык, а он снова обратился к хозяину:
— Красная цена твоему ишаку четыре рубля.
— Ну ладно, бери.
Соня с готовностью раскрыла кулак.
— Постой! Да подожди же ты, Сонька! Успеешь высунуться со своими деньгами. Нужно его ещё попробовать. Может, он и копейки не стоит.
— И это верно. Ну, садись на него, Петя, посмотрим, хорошо ли он бегает.
Мы расселись поодаль на земле, а Петька взгромоздился на ишака, чтобы проскакать перед нами. Но ишак оказался хромой.
Опять начались наши скитания по базару. Мне приглянулся маленький серенький ишачок. Он грустно стоял в стороне под огромными вязанками хворосту. Вязанки были прикреплены к бокам ишачка и, поднимаясь от земли, совершенно закрывали его. Стоит целая копна хворосту, а из-под неё выглядывает серенькая головка с большими умными глазами и мягкими, бархатными ушками.
— Смотрите, вон какой славный! — заметила его п Юля.
— Скромненький такой, стоит себе, опустив хвост! — сразу восхитилась ишачком Наташа.
— Ну, такого-то, наверно, не станут продавать.
— А может быть, продадут. Давай спросим.
Спросили. И вдруг оказалось, что ишачок
— А за сколько?
— За восемь рублей отдам.
Тут пять разных голосов принялись наперебой упрашивать хозяина, чтобы он уступил. Уж как мы его уговаривали, как упрашивали! Петька раз десять хлопал его по корявой ладони. Наташа ласково заглядывала ему в глаза, а Соня всё твердила:
— Шесть с половиной, а? Ладно, а?
И вот с ишака сняли тяжёлые вязанки, и нам был торжественно вручён конец верёвочного недоуздка.
Дорога домой нам показалась гораздо короче. Мы все разом громко говорили и смеялись без всякого повода.
— Привели, привели! — закричала Соня, забегая и распахивая ворота.
Петька шёл впереди. Я и Юля вели ишака под уздцы, а Наташа сидела на нём верхом.
Наша покупка всем очень понравилась. Оказалось, что мы купили не ишака, а ишачиху.
— А это ещё лучше. В хозяйстве Ишка — самое хорошее. И сколько маленьких ишачков будет у нас от неё!
Ишка была очень молоденькая, чуть, может, постарше года. И совсем маленькая — с годовалого телёнка, только подлиннее.
Казахстанские ишачки вообще маленькие: не выше метра от земли.
Ишка стояла перед крыльцом и аппетитно хрустела чёрствыми коржиками, которые с рождества приберегала для неё Наташа. А мы все разглядывали и прихорашивали её.
Она была серенькая, как мышь. На хвосте — пушистая кисточка. От хвоста до самых ушей вдоль всей спины шла яркая чёрная полоса и перекрещивалась с другой такой же полосой на плечах. Коротенькая курчавая стоячая гривка и длинные подвижные ушки были тоже тёмные. А низ живота, мягкий, атласный, и нос и губы были белого цвета.
Мы повыдергали у неё из хвоста и гривы комья репьёв и расчесали шерсть щёткой и скребницей.
Ишка принарядилась и стала ещё милее. На лбу у неё росла до самых глаз густая шёрстка. Ишка выглядывала из-под неё как будто исподлобья.
Мы отвели её в сад, выбрали местечко с самой лучшей травой и пустили её пастись.
Ишка пощипала немножко травку, оглянулась на нас и, закачав в такт головой, решительно отправилась на задворки. Это было очень непривлекательное место. Там находилась мусорная яма, росла высокая крапива, полынь и колючка-чертополох.
Мы в недоумении шли за Ишкой. Что ей могло здесь понравиться? А она сорвала большущий лист чертополоха и принялась его жевать.
— Отберите скорей! — испугалась Наташа. — Ах ты, несчастная Ишка! Заколют её теперь изнутри эти колючки…
Мы бросились отнимать. Но Ишка рассердилась, прижала уши к затылку и мотнула головой в нашу сторону.
— Подождите! — Соня побежала к отцу узнать, что это с Ишкой. Уж не хочет ли она отравиться колючкой?
Вернувшись, она растолкала всех и сказала: