Рецепт дорогого удовольствия
Шрифт:
— Сука! Сволочь! — И забил кулаками по полированной поверхности стола. Одновременно он топал ногами и мотал головой. На его губах показалась слюна.
Глаша вскочила на ноги, рассыпав по полу листы из папки.
— Андрей Васильевич! — испуганно пробормотала она. — Вы что?
— Прочь отсюда! Прочь! — визжал тот, продолжая биться в истерике. — Уйдите с моих глаз!
Глаша вылетела из кабинета, словно ракета с космодрома. Впрочем, ей не дали набрать скорость: в приемной столпились
— Тихо-тихо! — пробормотал Лева, испуганно прижимая Глашу к себе двумя руками. — Он не погнался за тобой, все хорошо.
— Глашечка! — басистым шепотом спросила Раиса Тимуровна. — Это что ж ты ему прищемила, что он так зашелся?
— Я это, — сказала Глаша, бегая глазами по сторонам. — В общем, это…
— Все ясно! — заявил Саша Ашмаров. — Пациент в шоке.
— Надо дать ей водки, — высказал идею электрик, который пришел заменить розетку.
Глаша громко икнула, и Саша сказал:
— Водка у меня есть. Тащи, Лева, ее ко мне в кабинет.
— Тащи сам, у меня там пациент на аппарате.
Ашмаров положил ладонь Глаше между лопаток и сильно нажал.
— Ножками топ-топ, — приговаривал он, заталкивая ее к себе. — Рюмочку хлоп-хлоп!
— Прекрати! — взвизгнула Глаша, треснув его по руке. — Не строй тут из себя великого утешителя! Я знаю, что ты приезжал к Пете в ту ночь, когда его убили! Я тебя видела!
Ашмаров отпустил ее и, засунув руки в карманы, спокойно сказал:
— Ну и что? Я тебя тоже видел.
— Ты торчал на лестничной площадке! — продолжала наступать Глаша.
— А ты вошла прямо в квартиру.
— Но ты ничего не сказал милиции!
— Ты тоже не сказала.
Глаша рухнула на стул и шепотом спросила:
— Саш, кто его убил?
Ашмаров улыбнулся странной скользящей улыбкой и пробормотал:
— Я думал — ты.
— Ты что?! Разве я могу убить?
— Любая женщина может, — пожал он плечами. — Когда я тебя увидел, то решил, что вы с Кайгородцевым законспирированные любовники.
— От него жена сбежала, — пояснила Глаша. — Он попросил помочь ее найти. Попросил как референта, а не как женщину.
— Ага, — сказал Ашмаров, и было неясно, поверил он ей или нет.
— Саш, но я правда не убивала! — сказала Глаша, собираясь зарыдать, и даже шмыгнула носом, как бы обещая бурю.
— Так, — Ашмаров ловко достал из шкафа початую бутылку и рюмку. — Глаша, тормози! Вот тебе немного тормозной жидкости.
Не говоря ни слова, та опрокинула в себя водку и жарко задышала Ашмарову прямо в лицо:
— Но если ты там стоял, то должен был видеть, кто входил в квартиру, а потом выходил из нее!
— А ты знаешь, зачем я вообще
— Зачем? — спросила Глаша, чувствуя, как водка согревает ее изнутри.
— У меня к нему был серьезный разговор. Я, Глаш, хочу уйти из центра, начать собственное дело.
— Поэтому ты поперся к нему ночью? — с подозрением спросила та.
— Я Кайгородцеву был должен, — признался Ашмаров, пощипывая подбородок. — И деньги, и вообще… Я крепко у него на крючке сидел, он не хотел меня отпускать.
— Еще бы! — кивнула Глаша, искренне считавшая, что без Саши центр потеряет половину своих клиентов.
— Вот я и поехал к нему домой, чтобы обсудить все, так сказать, в неформальной обстановке. Петя только дома расслаблялся. В другое время к нему было не подступиться.
— А почему ночью-то?
— С чего ты вообще решила, что я поехал к нему ночью?
— Когда я уходила, в луже перед подъездом плавал твой окурок. Он даже не успел размокнуть, так и лежал там, словно скрюченный палец.
— Ну у тебя и глаз! — поцокал языком Саша. — На самом деле я не ночью приехал, а вечером. Но все думал, не отказаться ли мне от своей затеи. Думал, думал, а тут ты появилась. Я тебя в окно увидел и поднялся повыше. Ты вошла, и вы там с Кайгородцевым затихли. Я решил, что все — остаешься до утра, и ушел. Завернул в ресторанчик поесть и, пока ел, опять все переиграл. Окна светились, и я решил вас с Кайгородцевым, ну.., застукать, что ли. Чтобы он посговорчивее стал. Подошел к подъезду, окурок в лужу бросил, а тут ты выскакиваешь. Я едва успел спрятаться за угол.
— И что ты сделал? — спросила та.
— Поднялся. Зашел, увидел — дверь открыта. А в квартире — тело. А дальше, сама понимаешь…
— Сбежал, конечно.
— А мне охота была связываться? Ты что? Это следователи еще не откопали, сколько я Кайгородцеву бабок должен. Откопают — живенько меня поджарят, как карася к обеду.
— Ты можешь себе представить, — сказала Глаша, выстукивая носком туфли «Танец с саблями», — я слушала Стинга в наушниках в комнате его жены. Потом выхожу — а он мертвый!
— Могу, — криво ухмыльнулся Ашмаров, и тут в приемной послышалась какая-то возня и сдавленные вскрики.
— Что это там такое? — с подозрением спросила Глаша.
— Наверное, большой босс подрался с Раисой Тимуровной.
Они оба выглянули из кабинета и увидели, что Подвойская стоит посреди приемной с подносом в руках, а сзади в нее двумя руками упирается уборщица Люся. Первая заваливается назад и топочет ногами, не желая сдавать позиций, а вторая пыхтит и хихикает.
— Что тут у вас? — спросил Ашмаров, с интересом оглядывая мизансцену.