Рецепт дорогого удовольствия
Шрифт:
Глаша шаг за шагом восстановила тот день, когда ей в руки попал пузырек с белыми таблетками. Слабая догадка забрезжила в ее мозгу. Факты, события, разговоры — все стало с бешеной скоростью прокручиваться в ее голове. Догадка крепла, превращаясь в уверенность.
Черт возьми, кажется, она знает, кто напал на нее и почему! И этот человек не вернется сюда за ней. Он хочет, чтобы она умерла. Вернее, не то чтобы хочет, но рассчитывает на это.
— Но я не хочу умирать! — громко сказала Глаша.
И именно в этот самый момент услышала голоса. Сердце
— Нет, смотри, он идет прямо на пустырь! — произнес незнакомый голос, который Глаша слышала, словно сквозь слой ваты, но все-таки совершенно отчетливо.
— Никогда не видел ничего подобного!
— Смотри, возвращается! — воскликнул другой голос. Он был гораздо ближе первого, и тоже незнакомый.
И тут прямо у нее над головой раздалось знакомое поскребывание и громкое звонкое:
— Гав!
Сначала пес гавкал коротко, но потом зашелся отчаянным лаем.
Глаша, у которой пересохло в горле, затряслась и, собрав все силы, закричала:
— Помогите! На помощь! Кто-нибудь! Пожалуйста!
— Гав! Гав! — раздалось сверху, и пес закрутился на месте, стуча когтями по металлу.
— Ты слышал? Нет, ты слышал? — изумленно спросил человек, и на щель в потолке упала чья-то тень. — Тут есть кто-нибудь?
— Тут есть я! — зарыдала Глаша. Слезы, которые кончились много часов назад, неожиданно опять закапали из глаз. — Вытащите меня отсюда!
— Сейчас, сейчас! — сказали сверху. — Не суетись.
Раздалось кряхтение, крышка люка откинулась, и Глаша невольно зажмурилась. Несмотря на то что был вечер, сумеречный свет больно ударил по глазам. Наверху присвистнули. Когда Глаша смогла наконец нормально смотреть, то разглядела над собой две лохматые головы и собачью морду с высунутым языком. Собака суетилась больше всех — она бегала по краю ямы и жалобно поскуливала.
— Эй! — позвали сверху. — Вы там чего делаете?
— Я тут умираю! — сказала Глаша и почувствовала, что, если они не вытащат ее сию же секунду, она точно умрет.
— Мить, давай я буду держать тебя за ноги, — предложила одна голова другой, — а она схватится за твои руки.
Митя послушно лег на живот и начал сползать по краю ямы вниз. Пес громко дышал и облизывался, будто бы операция спасения должна была завершиться собачьей пирушкой. Не выдержав напряжения, Глаша стала подпрыгивать, чтобы поскорее ухватиться за тянущиеся к ней руки. В конце концов ей это удалось, и ее потащили вверх, кряхтя и матерясь. О бетонную стену Глаша в кровь разодрала живот, потому что была в одном лифчике без кофточки, которая служила ей ковриком и которую она забыла на дне ямы.
Наконец Глашу вытащили наверх, и она кульком свалилась на землю. Пес тотчас же бросился вперед и принялся яростно облизывать ей лицо и плечи.
— Рыжик, фу! — закричал тот человек, которого звали Митей. — Перестань!
А второй спросил:
— Как это вы, барышня, в яму попали? Да еще крышкой захлопнулись?
— На меня кто-то напал, — пробормотала
— Вы идти-то можете?
— Не знаю, — ответила она и сложила руки на саднящем животе.
— Вась, давай, тащи ее ты.
Вася наклонился и, подсунув под нее ладони, рывком поднял на руки. И тут же воскликнул:
— Батеньки! Да она вся ледяная, как покойница! Мить, давай рубашку снимай, завернем ее.
Ее действительно завернули в рубашку и куда-то понесли. Вокруг было пусто — ни деревца, ни кустика. Лишь возле самой дороги росли березы и осины.
— Сейчас на шоссе выберемся, тачку поймаем, — пояснил Вася.
— Только собаку давайте с собой возьмем! — слабым голосом сказала Глаша. — Уговорите шофера. Собаку надо взять обязательно!
Как только они вышли на шоссе, возле них затормозил пикап.
— У нас тут женщина пострадавшая и с ней собака, — сказал водителю Митя. — Нам только до бензозаправки, тут недалеко.
— Садитесь, — кивнул водитель.
Когда все разместились внутри, он тронул машину с места и спросил:
— А Что случилось-то?
— Да вот — история! — с удовольствием принялся объяснять Митя. — Мы на бензозаправке работаем, а вот этот господин, — он кивнул на пса, который умостился в ногах у Глаши, — постоянно сшивается поблизости. Бездомная псина, но понятливая. Пес был стопроцентной дворняжкой, рыжей, с острыми ушами и большим пушистым хвостом, загнутым баранкой. На груди у него просматривался белый передничек, давно уже потерявший цвет и красоту.
— Мы его Рыжиком зовем, иногда подкармливаем. И вот вчера появляется наш Рыжик, весь взъерепененный, и давай лаять! Лает и бежит куда-то. Ну, я за ним. А он бежит и бежит. Я минут пятнадцать шел, потом плюнул и вернулся обратно. И что ты думаешь? Он сегодня снова появляется и давай скакать вокруг меня! Вася говорит: похоже, он тебя куда-то зовет. Давай, говорит, проверим! Не просто же так скотина бесится. Ну, пошли мы, значит, за ним. И знаешь, сколько шли? Час с лишком. Он нас на пустырь завел, где раньше деревня стояла. Там погреба остались старые. Так вот в одном погребе слышим — кричит кто-то. А Рыжик надсаживается! Лает, лапами землю скребет. Открываем люк, а там — дамочка.
— Ну да! — восхитился шофер и даже обернулся, чтобы поглядеть на Глашу.
— Меня украли! — сообщила она. — Прямо с улицы. Простите, а у вас не найдется воды?
Шофер протянул ей початую бутылку минералки, и Глаша, сделав глоток, стала медленно полоскать рот. Кто-то говорил ей, что нельзя напиваться и наедаться после того, как долго голодал.
— Вот тут останови! — попросил Митя, завидев родную бензозаправку.
Глашу вытащили из машины, занесли в маленькую комнатку и положили на диван. Рыжик улегся рядом и положил голову на лапы. Чашка горячего чая и бутерброд свалили Глашу с ног. После еды на нее напала такая слабость, что она мгновенно провалилась в сон и проснулась, когда на улице начало светать.