Речка Устья. Стихотворный рассказ об одной русской местности
Шрифт:
«Приветствую вас, благородных господ,
И вас, о прекрасные дамы!
Какой пред собою я зрю небосвод,
Какими усыпан звездАми,
Какая здесь роскошь, величье и свет!..
Но... очи, закройтесь: времени нет
Ласкать эту роскошь глазами».
Свой
Ударил в струну звуковую.
И дамы и воины с биеньем сердец
Прослушали песню простую.
Король был доволен; за этот напев,
К себе старику подойти повелев,
Он цепь протянул золотую.
«Не надо дарить мне богатых даров:
Цепочку получит пусть воин,
Который копьем поражает врагов,
А я же ее недостоин;
Иль канцлеру дайте за верность его,
Хоть много подарков златых у него,
Но будет и этим доволен.
Я вольные песни задаром пою,
Как птица поет над землею.
Лишь звуки, что в сердце своем создаю,
Наградой мне служат большою.
Но если позволишь, просил бы о том,
Чтоб дали мне кубок с янтарным вином,
С блестящей, как злато, струею».
К устам своим звонкий поднес он бокал
С напитком – о... полным услады!
«Я счастья бы этому дому желал,
Где кубок – частица награды.
И коль повезет вам не только в вине,
Я скромно прошу вспоминать обо мне.
А большего мне и не надо».
Часть третья
МЕСТНОСТЬ
РЕКА
Начало Устьи – ближе к Заозерью.
Я не был там, а потому другим поверю,
Что начинается она в болоте топяном,
Как
Потом бежит она по вязкой пойме,
Вернее, не бежит – идет, ползет:
А чт'o ей
Бежать? Куда, зачем? И знает ли она,
Что впереди грядёт большая глубина?
Но если бы она и знала:
Рекою двигает не устье, а начало.
Верст впереди у речки много.
Ее течение еще до Слободы
Пересекает в Губино дорога,
Здесь мост, бетонные столбы...
А дальше по течению – там наши
Уже знакомые края, потом,
Пройдя тот берег, где Егора дом,
Река течет туда, где больше пашни
И деревень, и сел –
За Троицкое (куда когда-то Вассиан пришел)...
Потом деревни отступают
От низких берегов реки.
Она всё ширится, еще не зная,
Что волны Вексы родственной близки.
И вот близ города Ростова
Река (от места «Три воды»)
Течет уже как часть иного
Потока, и ее следы
Скрывает Волга...
–––
У реки глаза омутувые,
Заблестеть от солнца готовые,
А ресницы и брови – пышные,
Камышом да осокой колышутся.
Лишь зимой холодной да снежною
Омута – как будто ослепшие.
Но реке не во вред снега кашица,
Слепота ее – только кажется.
–––
Твои воды всё те же, лишь берега
Изменяют их вкус. И станет ли горше
Вкус напитка, который так трудно испортить?
Он готовился долго – века и века.
Унесешь ли ты память домов и полей,
Всё, что с нами случилось, прочь, до самого моря,
Или каждая радость и каждое горе
Здесь останутся вместе с травою твоей?
Если так, то осока, камыш да тростник
Заскрипят, захрустят от скопившейся соли,
Потому что несчастий все-таки больше,
И тогда – твой засохнет язык.
А когда ты умолкнешь даже весной,
Собирая весь снег, что в округе скопился,
Это значит, что наш новодел отразился
На тебе,
И ты стала иной.
–––
Плотва обнюхивает воздух с интересом,
От носа рыбьего идут круги.
Она всё ждет, когда из поднебесья
Добыча свалится на зеркало реки.
Да, были времена, когда и мы ловили
Здесь всех и всё, что и без нас растет.
Но ловим и теперь, хотя почти забыли,
Как добывали белку, находили мед.
Зато готовы мы идти за урожаем
Грибов и ягод, лес не свой рубить,
В реке ничейной рыбу половить,
Везде – не сея, не сажая,
Как будто жить нам года два,
Как будто мы – плотва.
–––
Мост через Устью – деревянный.