Речной дьявол
Шрифт:
– Да уж, будь любезен! – бросила Дездемона, в то время как Ребекка стала растирать ее пальцы. – Иначе что подумают люди об отношении хозяина судна к своим родителям?
Хэл не обратил внимания на обличительный тон ее речи; с другими мужчинами мать всегда общалась с кокетливой веселостью, выдававшей в ней уроженку Кентукки.
– Полагаю, Обадая и Ребекка имеют спальные места в «Бюро Фридмана»? – поинтересовался он, придерживаясь первоначальной темы.
Так называлась спальная зона с койками, резервируемая исключительно
– Где же еще? – удивился Ричард, приподняв брови. Хэл скривил рот. Он боролся за освобождение рабов, в то время как Старик никогда не скрывал, что одобряет сохранение Союза, а не новые свободы для «черномазых». Глядя отцу в глаза, Хэл с трудом устоял от искушения сказать, что Донован купил билеты для Абрахама и Сары Чанг, своих слуг, в каюте первого класса. Более того, их каюта находилась в дамской зоне большого салона, как раз напротив «Арканзаса» – люкса его родителей.
– Если вам что-нибудь понадобится, стюарда зовут Роланд Джонс, а я должен идти на палубу Старик кивнул:
– Уверен, что в скором времени мы снова увидимся.
Хэл поклонился и быстро вышел. Пять минут с родителями почти истощили его скудный запах обходительности, и теперь он думал лишь о том, как сумеет выдержать последующие недели.
Глава 7
Розалинда испуганно замерла, когда позади нее бесшумно выросла массивная мужская фигура, но тут же расслабилась, узнав чистый, слегка пряный запах Хэла с примесью аромата сандалового дерева. Приняв в то утро ванну, она обнюхала потом все флаконы с туалетной водой в попытке закрепить в памяти воспоминания. О плотских ощущениях, конечно же, а не о мужчине, поспешила она себя заверить.
– Все в порядке? – справилась Виола, поворачиваясь лицом к брату.
Хэл пожал плечами:
– В лучшем случае они останутся с нами до Сиу-Сити, в худшем – до Форт-Бентона.
У Розалинды в животе похолодело, а мягкий рот Виолы сжался в твердую линию. Ее муж с ласковым увещеванием тотчас обнял ее за талию, и она, прильнув к нему, улыбнулась.
– Пока мы вместе, нам ничего не страшно и мы отлично проведем время, даже если кое-кому это придется не по вкусу, – заметила она с едкостью, противоречившей нежности, нашедшей воплощение в ее позе.
Тонкий деревянный настил под ногами начал слегка вибрировать, и вскоре вибрация переросла в тихий равномерный гул. Это заработали двигатели «Красотки», готовясь понести ее вверх по течению.
– Именно так мы и поступим, – усмехнулся Хэл. – Не желаете ли подняться на капитанский мостик и посмотреть, как мы отчаливаем?
Лицо Виолы просияло:
– Конечно! О, Хэл, плыть на твоем судне… Наконец-то сбылись наши детские мечты! – Она радостно взяла брата под руку и пошла с ним наверх. За ними увязался Цицерон, так что Доновану пришлось уступить ему дорогу; рослый ирландец сверкнул глазами, но покорно тронулся
Помня, что должна играть роль ученика, она тоже двинулась за ними. Ей нужно будет при первой же возможности поговорить с Хэлом. Жить несколько недель в тесном соседстве с людьми, которые могут отправить ее в Нью-Йорк, представлялось ей полным безумством.
Хэл проводил Виолу в рубку и бросил Белькуру золотую монетку. Цицерон рядом весело вилял хвостом.
Белькур ловко поймал сверкающий золотой и быстро спрятал в карман.
– Значит, ты признаешь, что я был прав? – Он рассмеялся. – Теперь пес твой.
В рубку вошел Донован, за ним – безмолвная Розалинда.
– Нет, я не стану признавать, что ты прав, иначе ты слишком много возомнишь о себе, – возразил Хэл.
Скромно пристроившись в углу большого помещения, Розалинда старалась держаться как можно незаметнее. Центральное место в рубке занимал огромный штурвал, почти двенадцати футов в поперечнике, по левому и правому бортам стояли скамейки и кресло-качалка.
– Виола, Уильям, это Антуан Белькур, старший штурман и рулевой «Красотки чероки» в мое отсутствие. Белькур, знакомься, мистер и миссис Уильям Донован.
– Месье! Мадам! – Белькур вежливо поклонился, и Виола слегка присела в реверансе.
– Рад с вами познакомиться, – поздоровался Донован, пожимая рулевому руку.
– Карстерса ты наверняка узнал, – добавил Хэл. – Он нанялся ко мне в ученики.
Белькур вскинул бровь.
– Сколько же он намерен платить тебе за обучение честному труду?
Хэл рассмеялся.
– Будет давать мне уроки игры в покер вместо трех сотен долларов.
– Так вы заключили сделку? Но в три сотни долларов ты не уложишься, чтобы стать великим игроком в покер.
У Розалинды немного отлегло от сердца, по крайней мере, Белькур принял ее в качестве ученика.
– Ничего, скоро ты узнаешь, насколько я преуспел, – ответил Хэл. – Если, конечно, Бентон не обобрал тебя до нитки.
– Вчера мы разошлись вничью.
Белькур развел руками и выглянул в окно, обращенное к берегу.
– Все готово к отплытию, сэр!
Голос О'Брайена прозвучал так ясно, словно он находился в рубке, а не на палубе.
Игривое настроение Белькура вдруг резко сменилось серьезным, рабочим.
– Позвольте попросить вас, мадам, занять место в кресле-качалке. Помощник капитана подал знак к отправлению.
Розалинда бросила взгляд в окно. Пассажиров видно не было; матрос на плавучей пристани отдавал концы, разъединяя последнюю связь «Красотки чероки» с сушей.
Со штормового мостика донесся одиночный удар большого колокола.
– О, как же все это будет замечательно! – воскликнула Виола, усаживаясь на обозначенное место; Донован расположился подле нее.
– Подойди ко мне, Карстерс, – приказал Хэл, – отсюда лучше видно.