Речной дьявол

Уайтсайд Диана

Хэл усмехнулся. Он надеялся, что их нагие тела будут отвлекать от игры ее проницательный ум.

– Каждый предмет одежды будет стоить одну фишку. На кон можно ставить один, два, три и более предметов одежды, как бы ты ставила обычные фишки, но их придется снимать и класть в банк.

Розалинда капризно сложила губы, потом кивнула:

– Отлично. А победитель партии вновь облачится в ту одежду, которую выиграет.

Яркий образ нагой Розалинды с картами в руках вмиг поблек, и Хэл скрипнул зубами.

– Чушь! –

выпалил он. – Одеваться снова нельзя. Можно делать ставки лишь теми предметами одежды, которые еще на теле. Победителем будет тот, на ком останется последний лоскут.

– Такты хочешь увидеть меня голой? – прошептала Розалинда.

Хэл пожал плечами:

– Боишься проиграть? Конечно, если ты предпочитаешь сыграть во что-то попроще – крибидж, например, или пинокль…

У Розалинды перехватило горло.

– Я не боюсь и буду играть, я выиграю в любой игре из названных тобой.

Хэл поклонился.

– Очень хорошо. Значит, стрит-покер. Можешь раздавать карты.

– Как скажешь. – Розалинда села на кровать. – Сколько карт можно менять?

– Пять пойдет? Нет нужды беречь их для других игроков.

Розалинда кивнула и начала тасовать колоду. Раздав каждому по пять карт, она уставилась на свои с пристрастием профессионала. У Хэла в руке было две четверки, что давало ему твердую основу для начала.

– Ставлю две фишки – часы и цепочку от часов. Плюс мой «кольт» с кобурой в качестве еще одной фишки. – Хэл аккуратно сложил все это на раскладушку рядом с Цицероном, и пес, оглядев вещи, вопросительно уставился на хозяина.

– Три? Очень хорошо. Ставлю часы, часовую цепочку и булавку для галстука. – Розалинда тоже сложила свою ставку рядом с Цицероном. – Сколько карт тебе нужно?

– Три.

Розалинда сдала ему нужное количество и взяла две себе. В новом приобретении ничего полезного не оказалось. Все же его цель состояла не в приобретении одежды, а в том, чтобы пробудить в Розалинде похоть.

– Сюртук и пояс для оружия.

Хэл встал и медленно снял сюртук. Розалинда, глядя на него, сглотнула. Его молодец воспринял это как добрый знак. С такой же медлительностью он снял с себя оружейный пояс, давая ей время представить, что ждет ее за ширинкой.

– Ага. Два моих «кольта» в придачу плюс галстук, чтобы подзадорить.

Хэл притворился, что рассматривает карты.

– Мой жилет.

Сняв жилет, Хэл подумал, что дальше не стоит повышать ставку. Женский аппетит лучше разгорается, когда дамы представляют будущее, а не видят его. Заметив, какими глазами Розалинда смотрит на его грудь, он пришел к выводу, что выбрал правильную тактику.

Она выложила свои карты.

– Пара семерок.

– Они бьют мои четверки, – довольно заметил Хэл.

Он перетасовал карты и сдал. Четыре карты могли положить начало стриту из валетов. Его обдала теплая волна предвкушения.

– Полагаю, твой черед делать

ставку, если не хочешь сложиться.

Сверкнув глазами, она встала.

– Сюртук и воротник.

Быстро сняв сюртук, Розалинда уронила его на раскладушку по другую сторону от Цицерона. С воротником пришлось повозиться: он никак не хотел отделяться от мягкой горловины, – но в конце концов Розалинда с ним справилась. Раздеваясь, она ни разу не взглянула на Хэла.

– Сапоги – за две фишки, согласна? Стрельнув в него глазами, она порывисто кивнула. Раздеваясь, Хэл вальяжно согнулся, стянул сапоги и оставил их рядом со своим сюртуком.

– Сколько карт? – спросил он бархатным голосом, стараясь усилить атмосферу сладострастия.

– Три, пожалуйста.

К его радости, единственная карта, которую он взял себе, завершала стрит. Теперь Хэл умиротворенно ждал следующего хода.

– Мои сапоги и носки за две, – спокойно сделала Розалинда свою ставку.

Хэла терзало нетерпение.

– Мои носки плюс подвязки – как две. – Он поднял ставку на одну фишку, торопливо добавив: – Плюс моя рубашка.

Глаза Розалинды стали большими как плошки. Она нервно облизнула губы. Господи, какая же она соблазнительная! У Хэла сжалось сердце и болезненно затвердело в паху.

– Мой жилет.

Ее голос прозвучал сдавленным хрипом. Когда она сняла жилет, сквозь тонкое полотно рубашки стала просвечивать ее грудь с торчащими сосками, и Розалинда густо покраснела, избегая смотреть на Хэла.

– Святые небеса, какая ты красивая, – прошептал он. Розалинда вскинула голову.

– Что?

– Ты красивая, – повторил Хэл. – Разве ты этого не знала?

Она покачала головой, продолжая неподвижно смотреть на него.

– Боже правый, взгляни на себя в зеркало. Высокая, с идеальными формами, а рот способен свести с ума любого мужчину…

– Это ты про меня?

Хэл кивнул. Как может она не понимать этого? Неужели ее жених-кретин не дал ей почувствовать, сколь она неотразима?

– Знаешь, с тобой одно удовольствием разговаривать, – сказал он нетерпеливо.

Розалинда пожала плечами.

– Мужчины обычно не считают ум привлекательным. Вернее, не находят мозги и упаковку интересными в одно и тоже время.

– Не хочешь ли ты сказать, что мужчины либо таращили на тебя глаза, либо разговаривали с тобой, но никогда не делали то и другое одновременно?

Розалинда изогнула губы.

– Точно. Все, кроме Дэвида Резерфорда, который сбежал при первых признаках трудностей.

– Болван. А что касается остальных мужчин, можешь смело выбросить их из памяти, – резко заметил Хэл, отчаянно желая расквасить носы нескольким благовоспитанным ньюйоркцам. – Отныне тебе следует знать, что ты поразительная женщина. У тебя тело Венеры, ум Афины и храбрость Дианы. Как может хоть один мужчина устоять против этого?