Речные заводи (том 1)
Шрифт:
Приказ о поисках и поимке преступника был разослан и в соседние области.
Что же касается У Суна, то он дней пять отдыхал в доме Чжан Цина. Там до него дошли слухи, что весть о его преступлении распространилась повсюду. Он узнал, что в городе отрядили особых чиновников, которые разъехались по всем деревням в поисках преступника. Узнав об этом, Чжан Цин сказал У Суну:
– Дорогой брат мой, не подумай, что я боюсь за себя, но оставаться здесь тебе нельзя. Власти прилагают все усилия, чтобы найти тебя, посланные обыскивают каждый дом. Если мы допустим хоть малейшую оплошность и тебя обнаружат, то для нас с женой это будет большим несчастьем. Я давно тебе говорил, что нашел для
– Я уже думал об этом, ибо знал, что вокруг моего дела поднимется большой шум и оставаться здесь мне нельзя будет. Если бы невестка не убила моего старшего и единственного брата, не пришлось бы мне прятаться здесь и подвергаться опасности. Теперь у меня никого нет, и я прошу вас указать мне место, где я смог бы укрыться.
– Это неподалеку от Цинчжоу в области Шаньдун, – отвечал Чжан Цин. – На горе Эрлуншань есть монастырь Баочжусы – Драгоценные камни. Там живет мой старший брат Лу Чжи-шэнь и еще один человек по имени Ян Чжи, по прозвищу «Черномордый зверь». Они занимаются разбойным делом и во всей округе считаются первыми среди разбойников. Правительственные войска не смеют даже приблизиться к этим местам. Вот туда и иди, дорогой брат мой. Только там ты почувствуешь себя в безопасности, а в другом месте тебя все равно в конце концов поймают. Эти люди посылают мне письма и приглашают к себе, только я привык к здешним местам и не могу уехать отсюда. Я напишу им подробно о твоих способностях, и ради меня они, конечно, не откажут тебе в убежище.
– Вы совершенно правы, – согласился У Сун. – Мне тоже приходила эта мысль в голову, но, к несчастью, не представлялось удобного случая. Однако, раз я уж совершил убийство и все обнаружилось, мне некуда больше податься. Ваш план – самый лучший выход для меня, брат мой. Напишите письмо, и я сегодня же отправлюсь туда.
Чжан Цин тут же взял лист бумаги и, подробно обо всем написав, отдал письмо У Суну, а сам стал готовить вино и закуски, чтобы устроить ему проводы.
– Как можешь ты посылать нашего брата в этаком виде? – с укором заметила жена Чжан Цина. – Ведь его сейчас же схватят.
– Дорогая сестра, – отозвался У Сун, – почему вы думаете, что в таком виде меня обязательно схватят?
– Брат мой, – отвечала женщина, – сейчас власти повсюду развесили приказ, в котором предлагают три тысячи связок монет за вашу поимку. К бумаге приложено описание примет и ваше изображение, а также сказано, откуда вы родом и сколько вам лет. К тому же на вашем лице отчетливо видно клеймо. Как только вы выйдете на дорогу, вас, разумеется, узнают.
– Он наклеит на лицо два пластыря – и все будет в порядке, – предложил Чжан Цин.
Но женщина рассмеялась и сказала:
– Как же, один только ты умный на свете! Этакую чушь несешь! Разве так стражников проведешь?! Я придумала другое средство, только не знаю, согласитесь ли вы?
– Когда речь идет о спасении жизни, то выбирать не приходится! – воскликнул У Сун.
– Только вы не обижайтесь на меня! – смеясь, говорила женщина.
– Я на все согласен, сестра! – воскликнул У Сун.
– Два года тому назад, – начала она, – проходил здесь странствующий монах, я убила его и несколько дней начиняла им пампушки. Но у меня до сих пор сохранились железный обруч, что он носил на голове, черная ряса, многоцветный пояс, его монашеское свидетельство и четки из ста восьми бусин, выпиленных из человеческого черепа. Еще имеется два кинжала из прекрасной стали, с резьбой наподобие снежинок и в ножнах из кожи акулы. И теперь частенько слышно по ночам, будто кинжалы эти стонут. Вы уже видели их, дорогой брат, когда были в прошлый раз. Так вот, если хотите спастись,
Тут Чжан Цин захлопал в ладоши и воскликнул:
– Ну и здорово придумала! А я ведь совсем забыл этого монаха. Что ты думаешь на этот счет, дорогой брат мой?
– Что же, это дело! Только боюсь, что не очень-то я похож на монаха.
– Давай-ка я наряжу тебя, поглядим, что получится, – сказал Чжан Цин.
Женщина пошла в другую комнату и скоро вернулась с большим узлом. В нем оказалась груда одежды, нижней и верхней, которую она предложила У Суну надеть.
– И верно, будто на меня сшито, – сказал У Сун, примеряя одежду.
Одев поверх своего платья черную рясу, он повязался поясом, снял войлочную шляпу и распустил волосы. Потом он напустил волосы на лоб, на голову одел железный обруч и привесил к поясу четки и кинжалы. Осмотрев У Суна, Чжан Цин и его жена одобрительно воскликнули:
– Точно сама судьба тебе это предназначила!
У Сун попросил зеркало и, взглянув на себя, расхохотался.
– Чему ты смеешься, дорогой брат?
– Да как же тут не смеяться? – отозвался У Сун. – Надо же было мне превратиться в странствующего монаха! Остриги меня, дорогой брат! – попросил он Чжан Цина.
Тот взял ножницы и остриг ему волосы. После этого У Сун, не мешкая, увязал свои вещи в узел и собрался в путь.
– Дорогой брат, – вновь обратился к нему Чжан Цин, – послушай, что я тебе скажу. Не подумай, что мной руководит алчность, но все же оставь здесь серебряные сосуды командующего Чжана, а вместо них я дам тебе на дорогу немного серебра. Не вышло бы из-за них какой беды!
– Дорогой брат мой, хорошая у вас голова! – сказал У Сун и, вынув сосуды, отдал их Чжан Цину, в обмен получив мешочек с серебром и золотом, который и положил в свою торбу, висевшую у пояса. Потом У Сун сытно поел, выпил вина и, простившись с Чжан Цином и его женой, сунул за пояс оба кинжала и приготовился в дорогу. Жена Чжана принесла свидетельство монаха и положила его в специально сшитый шелковый мешочек и сказала У Суну, чтобы он хранил его на груди.
– Дорогой брат, – напутствовал его Чжан Цин, – будь осторожен в дороге, сдерживай себя и не проявляй своего характера. Вина пей поменьше, ни с кем не затевай ссоры и веди себя, как положено монаху. Укроти свой нрав, чтобы тебя не признали. А когда придешь на гору Двух драконов – Эрлуншань, напиши нам. Мы не думаем здесь долго оставаться, может, тоже соберем пожитки, да и отправимся туда. Береги себя, брат, будь осторожен! Передай от нас тысячу приветов обоим вождям.
И, простившись с ними, У Сун ушел. Выйдя за ворота, он засучил рукава. Полы его рясы развевались во время ходьбы. У Сун зашагал вперед.
Чжан Цин с женой, смотревшие ему вслед, невольно воскликнули:
– Ну прямо вылитый монах!
Итак, в тот вечер новый странствующий монах У, покинув дом своих друзей, пустился в путь. Шла десятая луна, дни были короткие, и рано смеркалось. Не прошел он и пятидесяти ли. как впереди показались горы. Дорогу освещала луна, и он медленно поднимался вверх по склону. Было уже около первой стражи, когда он взобрался на вершину и, остановившись. огляделся. На востоке вздымалась луна, озаряя кусты и деревья вокруг. Пока У Сун озирался по сторонам, из лесу, расположенного неподалеку, до него донесся смех. «Опять чудеса какие-то! – подумал он про себя. – Кто бы мог разговаривать и смеяться на этой высокой и уединенной горе?»