Record of Long yu Feng saga(DxD)
Шрифт:
…И Усоги принялся рассказывать, основательно захватив своим рассказом внимание постепенно успокаивающегося семейства. Это продолжалось достаточно долго, часа три или даже больше. Были кратко, с теплотой и любовью пересказаны совместные семейные мероприятия, в которых Усоги реально участвовал с семьёй, в отличие от более ранних наведённых воспоминаний. Кратко пересказаны его спортивные похождения, и забота о «брате». С грустью о скорой утрате упомянуты кулинарные шедевры Мики, которые Усоги реально удалось попробовать. И всё такое прочее… Усоги будто развернул перед людьми свою душу нараспашку, изливая на неподготовленную, но всё же благодатную
«Родственники» же, в свою очередь завороженно внимали. Красочный пересказ их заворожил, заставил лучше всяких там заснятых на кассету видео вновь пережить некоторые приятные или не очень моменты, что были реально разделены с Усоги. Люди то радовались успехам, то подунывали малочисленным провалам… в какой-то момент очень длинный монолог от одного лица превратился в диалог. Семейство, несмотря на ситуацию, в целом восприняло спокойно всё только что случившееся, что ещё предстоит основательно обдумать. Вот только… с каждой минутой, как диалог всё ближе и ближе подходил к обсуждению наиболее поздних событий, представителям семейства Хёдо становилось всё больше и больше не по себе. Мики, предчувствуя, что ничего хорошего в конце разговора, после всех этих откровений, не случится (иначе зачем бы всё это нужно было делать?) тихонько пустила слезу, попытавшись скрыть это за показной радостью. Горо всё больше хмурился, придя к примерно таким же выводам. Единственный, кто не знал, что ему стоит ощущать по данному поводу, был слегка запутавшийся и оказавшийся неготовым к подобного рода потрясениям Иссэй, но… поддавшись общей атмосфере, что становилась всё более подавленной, с каждой минутой смурнел всё сильнее.
— Вот так Усоги и отпросился у вас в этот… спортивный лагерь. Да-а-а… хорошие были времена. — Грустно, пополам с довольством, поставил фактическую точку в пересказе «старший сын» семейства. — И знаете?… Усоги ни о чём не жалеет. У Усоги никогда не было своей семьи, на самом деле. Особенно Усоги ужасно понравилась тихая рыбалка с Горо-саном и ваши, Мики-сан, итиго дайфуку с земляникой. И фейерверки. Помнишь, Иссэй-кун, как на новый год мы чуть не устроили пожар случайно? Было весело… жаль, что теперь этому всему пришёл конец. Для Усоги.
— Но… почему? *хмв* Разве мы не можем остаться семьёй? — Уже не скрываясь, еле сдерживалась чтобы не разреветься, Мики.
— Усоги-кун… — Пытаясь подобрать слова, помассировал переносицу столь же подавленный Горо, чуть лучше контролирующий себя чем жена. — Ты за это время, что так, что эдак стал нам как сын. Так почему…?
— Увы, время Усоги в этом мире… ограничено. Завтра Усоги в любом случае… не станет с вами. — В очередной раз шокировал семейство «старший из братьев» (или всё же без мысленных кавычек?).
Мики вскинула лицо с покрасневшими глазами, и удостоверившись, что её пусть и не родной, но всё же сын полностью серьёзен, разревелась в голос, сразу же и бесповоротно поверив в его слова.
— Ты же не… это какая-то редкая болезнь без видимых симптомов? Или у тебя неприятности с криминалом, и тебе угрожают смертью? — Попытался допытаться отец семейства, наиболее прагматичный из трёх. — Если мы можем чем-то помочь…
— Не сможете. — Покачал головой «старший сын», после чего попытался сгладить «острый
Горо бессильно опустил голову, после чего придвинул к себе и обнял жену ради поддержки для неё. Иссэй стал молча и нервно раскачиваться в кресле.
— Есть возможность… стереть неприятные воспоминания. — Поделился вариантом Усоги. — Всё, что связано с Усоги, может быть стёрто. Вы станете гармоничной семьёй, что никогда не знала второго сына, и жила при этом счастливо…
— Нет! — Вскинулась Мики. — Ни в коем случае!
— Пойми, сынок… — Покивав на возглас жены, добавил Горо. — Так ты хоть будешь «жить» в нашем сердце… в нашей памяти. Хоть это расставание и режет по живому, но вместе с тем… вместе с тем мы с тобой пережили и достаточно счастливых моментов. Мы не хотим их терять. Это как отрезать и утратить часть себя.
Иссэй внезапно вскочил с места, обжёг родителей гневным взглядом, и ничего не говоря, убежал по лестнице наверх. Громкий хлопок двери ознаменовал факт ухода младшего Хёдо в его комнату.
— …Было бы легче, если бы вы согласились на стирание памяти. — Проводив нечитаемым взглядом «брата», якобы пожаловался на судьбу Усоги. — Счастливые моменты можно было бы ещё организовать. Вам с Иссеем. А память об уходе Усоги… она останется с вами навсегда. По крайней мере, пока вы не забудете.
— Я решил. — Твёрдо настоял на своём Горо, после чего обменялся взглядом с женой, и исправился: МЫ решили. Мы не хотим тебя забывать.
— Спасибо вам. — От сердца поблагодарил вроде как чуждый семейству мужчина. — Вы стали для Усоги настоящей семьёй. Самой лучшей.
После этого, «старший из братьев Хёдо» легко, будто и не сидел три часа подряд в неудобной позе, элегантно поднялся в стоячее положение, и не спеша направился на выход. Горо с Мики не посмели его окликать или пытаться задерживать: многое было сказано, многое им хотелось ещё сказать или услышать, но их «сына» будто окружил ореол неприступности. Ком застрял в горле, а в мыслях — совершенно пусто, хоть шаром покати…
На выходе Усоги обернулся, и сказал свои последние для семейства Хёдо, простые, но наполненные чувством слова, запавшие мужчине с женщиной глубоко в душу:
— Усоги любит вас. Прощайте.
Входная дверь тихонько закрылась, и вместе с ней сидящая в обнимку с мужем Мики по новой разревелась от щемящей, явственной утраты самого дорогого, что у неё было…
А в это же время, глядя из окна своей комнаты на выходящую из дома мужскую фигуру, в последний раз провожал «брата» взглядом Иссей. Юноша со злостью смотрел на вроде как чужого ему «человека», и с периодичностью в несколько секунд чувствительно бил кулаком в оконную раму, заставляя стекло подрагивать.
— Пусть я и ненавидел тебя… онии-сама. — Наконец, отведя горящий взор, выдал мысль вслух парень. — Но я никогда… никогда не хотел, чтобы ты ушёл вот так вот.
Иссей в последний раз ударил по подоконнику, и скривившись от непрошенного ощущения утраты, схожего с таковым у матери, прислушался к рыданиям, доносящимся из гостиной снизу, сквозь незапертую дверь.
— Я… найду тебя. — Пообещал самому себе, внезапно успокаиваясь, младший Хёдо, голосом, исполненным внезапной скрытой силы. — Найду тебя, или тех, кто виновен в слезах матери! И когда придёт время… обязательно спрошу с вас. За всё!