Редкие земли

Аксенов Василий Павлович

Ну что ж, пора возвращаться. Сейчас он спрыгнет со скалы и начнет долгий шикарный день, который почти наверняка обойдется без выстрела в упор. И вдруг его пронзило острейшее и паскуднейшее чувство — захотелось назад, в тюрьму. Не знаю, доплыву ли я с этим чувством до замка? С таким чувством лучше утонуть. С этим чувствишком я не буду живым среди живых. Если я еще жив с этим чувством.

В это время с высокого берега два только что приехавших мордоворота наблюдали за ним в бинокли. Этот вид отдыха не вызывает в Биаррице никакого удивления. Публика мимо таких проходит, не вглядываясь. А зря. Вглядевшись, она, то есть публика, могла бы и подумать: на кой черт бинокли эдаким преступным мордоворотам?

К осени все работы в «Шато Стратосфер» закончились и был назначен большой прием для местной элиты. К этому времени завершены были и соревнования по сёрфингу, на которых безоговорочным чемпионом был объявлен Никодим Стратов, also known as Nick Horisont.

Вальехо Наган не вышел на старт. Просто исчез. Никто из сёрферов не знал, куда он подевался, даже девушка Дельфина. Просто исчез из поля зрения. Что такое, не утонул же? Ну как же мог такой малый, с такими ножищами и ручищами, утонуть в прибрежных водах? Может быть, сам себя укусил своим взглядом, как это делает амазонский скорпион? Так или иначе вдруг выпал из контекста, как сказала бы московская критикесса Земфира. Журналисты, освещающие скользящий по водам мондиаль, [1]

поначалу бросились стаей найти отсутствующий след, но потом выдохлись и забыли о Вальехо. Sic transit gloria mundi! Так говорят во всех многочисленных аптеках по побережью.

1

Мондиаль — чемпионат.

Между тем история была проста и вполне естественна, если только ее не выдумал местный русский сочинитель, который появляется то там, то сям, вместе со своим личным местоимением. Индеец кого-то выслеживал ночью, весьма лунной, в тамарисковом парке, крутизна которого составляет 57 процентов. Держа в кармане револьвер системы «смит-вессон», он был уверен, что вот-вот найдет свои мишени, Его и Ее у Него на коленях. Увы, никого не нашел. Он и Она засиделись в кафе, где подают жидкий, то есть пузырящийся кислород; там они голосили караоке. Потом наконец поскакали в свой парк, в свою нишу, из которой прямой выход — в безмерные небеса. Увы, они разошлись с Наганом: тот несся в это кафе по набережной, свирепый, припадающий к земле, роняющий виноградины пота, а Тот и Та беспечно скакали в свой парк по авеню Клемансо; ничего не роняли, все оставляли при себе до поры. Словом, разминулись с кандидатом в убийцы, что тут будешь делать.

Не застав своих почти родных жертв в кафе, Вальехо в еще большей ярости выскочил назад, на ночную Клемансо, и тут сразу попал под патруль местной жандармерии; кажется, на тех же ребят, что спрашивали у нашего сочинителя документы на осла. Что тут скажешь: если у вас внешность экваториальной национальности, вам лучше с пистолетом по ночам в Биаррице не ходить и уж тем более не натыкаться впрямую на патруль местной жандармерии. Они привезли индейца в участок, и туда тут же пришел местный Пинкертон; очевидно, ему тоже в ту ночь нечего было делать. Он тут же поинтересовался: «Между прочим, господин Наган, это не ваши уникальные следы были нами найдены в дюнах Бидара, где месяца три назад был произведен странный взрыв мотоциклетного гаража?» Вальехо ответил на этот вопрос молчаливым качанием головы, то ли в отрицательном, а может быть, и в положительном ключе. Чтобы не растягивать эту историю в истории, нужно сказать, что почти состоявшийся чемпион сёрфинга был в обстановке строжайшей секретности отправлен в тюрьму, которая еще совсем недавно была построена для приема боевиков ЭТА [2] и с той поры пустовала.

2

ЭТА — боевая организация баскских сепаратистов.

Однако вернемся к большому светскому событию. В пригласительных билетах значилось: «В связи с завершением работ по реставрации шедевра российской архитектуры начала ХХ века „Шато Стратосфер“ (1913, арх. Шехтель) господин и госпожа Стратовы совместно с руководством Временного Эвакуационного Центра Всероссийской корпорации редкоземельных элементов „Таблица-М“, а также Общества русских семей Страны Басков любезно просят Вас принять участие в ужине и развлекательном вечере под сводами „Стратосфер“. Играют специально прибывшие музыкальные коллективы — Камерный оркестр имени Стравинского (Екатеринбург) и биг-бенд Свинг де ля Русси (Ростов-на-Дону). Танцевальный пол открыт до утра. Замок как таковой может рассматриваться как динамическая художественная инсталляция Третьего тысячелетия. Vive la France!»

Основные события приема должны были проходить в одном из крыльев замка, которое зиждилось на выдвинутом в океан молу и называлось «Ангар». Когда-то Микки Крутояр в этом ангаре готовил к полетам свои летательные аппараты: шары, дирижабли и многопланы. Теперь останки этих чудо-устройств были вытащены из кладовых и использованы в виде деталей для праздничной инсталляции. Огромные окна «Ангара» были открыты в стороны заката и восхода. Столики гостей расположились на разных уровнях, от танцевального пола до сводов потолка. Гости стекались через парадные ворота имения и растекались по нижним этажам, чтобы в конце концов протечь через «Ангар» на обширные террасы над океаном и там вооружиться первыми коктейлями. «Имени Стравинского» уже играл различные модификации Генри Парсела. «Свинг де ля Русси» должен был грянуть в районе полуночи.

Кто приехал? Да черт их знает, всех не назовешь. Будем без всякого порядка выкликать разных из тех, что попадаются на глаза по мере продвижения, киряния и тусования. Ну вот какие-то более-менее известные чувихи появились во главе со Стомескиной, Бритни Спирс и Ксюшей Собчак; экие походочки накрученные! Явились кое-какие французские последыши белого воинства. Ну вот, например, целое семейство Шкуро во главе с почтенным господином Шкуро-Дальбац, праправнуком повешенного в Москве после ВОВ кавалериста. Глядя на их отглаженные костюмчики, трудно было вообразить этих докторов и адвокатов с волчьими хвостами на плечах. Из Америки прилетел первым классом князь Алеша Оболенский с женой Селеной, бывшей оперной дивой. Сам согбенный Алеша тоже был не прост: когда-то в молодости, бросая вызов итальянскому фашизму, играл американский джаз вместе с сыном Муссолини. Вообще из Америки первым классом прибыло немало аристократических гостей: корпорация не скупилась на транспортные расходы. Прибыли с внуками князь Гагарин, граф Владимир Толстой, князь Давид Чавчавадзе, а также некоторые суперличности почившей в бозе «холодной войны», в частности, генерал КГБ Калугин, летчик-перелетчик Беленко, диссиденты Орлов и Литвинов. Из южного Прованса по призыву нашего предводителя дворянства, наследника казачьего атамана и андалузских королей Родиона Веллера Де ля Гард прикатили своим ходом издатель Пален, чей предок участвовал в удушении подушками императора Павла, а также наследники екатерининских Орловых, ныне прогремевшие как исполнители цыганских песен. Кто еще там мелькает в этой все более сгущающейся толпе? Широко известный в области редких металлов Дэйна Уотерпруф Одом, с которым когда-то в далекой Кении наш будущий президент планировал атаку на лубянский замок. Тут следует отметить одну характерную черту людей науки и бизнеса. Оказавшись в такой шикарной тусовке, они непроизвольно тянутся друг к другу. Так вот и король мировой металлургии Лакшми Миттал вместе со своим миловидным сыном (оба похожи на Бориса Пастернака) тут же сориентировались и подгребли к д-ру Одому с его двумя друзьями, специалистами и лауреатами НП из университета «Джордж Мейсон», штат Вирджиния, хотя юному Митталу вроде бы больше пристало схороводиться с юностью, с неотразимой, например, Дельфиной Лакост и столь же неотразимым ее другом, гигантическим ребенком Никодимчиком Стратовым, свежайшим чемпионом вечно вздымающихся волн, впервые надевшим вечерний смокинг, правда, на голое тело, и сопровождаемым целым табунком загорелых и ясноглазых поклонников лозунга «Sun, Fun, Sex»,

в котором замешалась и сестра чемпиона, милейшая и не отмеченная ни единым пирсингом и ни малейшим пятнышком тату Парасковья, а также влекущаяся за ней группа «тружеников моря», в которой главенствовали выпускники «Школы Лярокка» Люк, Лекс, Ксавье, Чанг, Сонже и Салютасьон; ну что за безобразная фраза тянется без конца; впрочем, в толпе всегда так. Ба, а это-то кто, такой старый и такой цветущий? Да ведь все тот же, хоть и несправедливо нами забытый товарищ Хрящ Лев Африканович, он же генконсультант Лео Картеланц с острова Мальта, свояк всех времен и народов. Любопытно посмотреть на этого человека: вот вроде просто стоит с рюмочкой аквавита, стоит себе, улыбается, а люди тянутся к нему; возникают даже некоторые завихрения. А есть ведь и другие персоны, которых люди спокойно обтекают. Вот, например, горделивый, хоть и мало кому известный фабрикант детского питания из Лиможа господин Ранже. Публика о таком господине как личности никогда не слышала, а между тем нет во всей Франции семейства, которое не употребляло бы для произрастания детей протертых супов с витаминизированной составляющей фирмы «Ранже». Все вот именно так читают название фирмы, опуская первую букву W, превращая G в «ж» и проглатывая вместе с супом конечную L, как будто ее и совсем там не было. А между тем этот достойный и гордящийся каждой буквой своей специфики фабрикант является не кем иным, как праправнучатым племянником последнего Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России, генерала Врангеля. Что же еще? Вернее, кто же еще? Трудно не заметить видного представителя кремлевской администрации и одновременно РАО ЕЭС, господина Нардин-Нащокина, хоть он делает все усилия, чтобы уменьшить свою «видность» и показать свою как бы случайность, как бы полнейшую необязательность своего появления в этом страннейшем сборище: дескать, приехал в курортный город только лишь для принятия ванн знаменитой талассотерапии и вот совершенно случайно натолкнулся на старого приятеля по московскому бриджу Вадима Бразилевича, известного также под шутливой кличкой Высоколобый Бутылконос. Как и в случае с людьми бизнеса, людей администрации влечет друг к другу, и вот господин Нардин-Нащокин как-то случайно присоединяется к кружку местных слуг народа, мэров Биаррица, Байона, Англета и Сен-Жан-де-Люса, супрефекта и префекта, а также главного врача медицинского центра в наваррской столице, городе По, от которых, между прочим, зависит правильное оформление бесчисленных бумаг для получения вида на жительство всей этой нахлынувшей волны богатых русских. Администраторы уже не раз бывали в Москве и были приняты там на отнюдь не низком уровне. Иными словами, господин Нардин-Нащокин, а также два его заместителя Путятин и Витте, пребывающие в этих краях в рамках мотоциклетного пробега молодежного движения «Ваши» и случайно натолкнувшиеся на променаде на случайно там встретившихся Нардин-Нащокина и Бразилевича, опять же случайно были знакомы с наваррской администрацией и даже с членами ее, администрации, семей. Ну что же дальше? Вернее, кто, кто? Ну вот наконец с присущим для них опозданием входит парочка субъектов, от которых все это повествование и началось, сочинитель из рязанских глубин Базз Окселотл и кавалер ее сиятельства Франции по делам физкультуры и спорта Винсент Лярокк. Каждый из двух ветеранов держит под руку женскую персону, расширяя таким образом одну парочку до двух. Винсент шествует с матерью своего ребенка Франсуазой Лакост, ну а наш-то, наш-то, заклеил, видите ли, форменную красотку из кинокругов, ту, что, будучи Татьяной Луниной по рождению, вскоре прославится на все СНГ в роли Тани Луниной из кинопроекта «Остров Крым», а потом и в роли Леди Эшки из кинопроекта «Редкие земли»; пока эта особа никому не известна, у тех, кому бросилась в глаза ее внешность, естественно возникает вопрос, кем она приходится столь пожилому господину, то ли просто вертихвосткой, то ли настоящим детищем. Ну вот, и наконец, чтобы не запутаться окончательно в этой нарядной толпе, нам следует напоследок упомянуть представителей элитных кругов так называемых «биарро», а именно банкира Контекса, тренера местных регбистов Люка Фузилье, госпожу Дэнекен де Колша, бессменную председательницу дамского общества «Белые медведицы», куда недавно с большой помпой была принята хозяйка нынешнего приема Ашка Стратова. Выбираемся из толпы.

Выбравшись из толпы, мы — кто это мы, ведь не автор же, право, он ведь среди действующих лиц, мы — это читатели, только что прошелестевшие через описание толпы гостей, — итак, выбравшись из этих страниц, мы приближаемся к руководству корпорации «Таблица-М». Там стояли далеко не худшего вида и вполне терпимого возраста господа, обязанные хотя бы в начале торжества приветствовать гостей, одаривать их рукопожатиями или поцелуями в ручку-щечку, а именно финансовый директор Вадим Бразилевич, структурные руководители Мастер Сук и Мастер Шок, их преданные жены, руководитель Сибирского филиала Максим Алмазов и наконец наш главный герой, член триумвирата и президент Ген Стратов, сдержанный московский денди в белом костюме, без галстука, удивительно здоровый и сбалансированный; не скажешь, что просидел больше года в тюрьме. Что касается Хозяйки, она была, как всякий из нас, конечно, догадывается, неотразима в своем, прямо скажем, минимальном платье на бретельках и без единого ювелирного украшения, кроме иллурового браслета, подсказывающего Хозяйке, как нужно приветствовать приближающегося гостя — с симпатией, с сердечной симпатией или просто с позитивным дружелюбием; негативных характеров вроде бы не предполагалось.

Вокруг с ненавязчивой бдительностью располагались Самые Надежные. Они умудрялись без всякого французского, а лишь с помощью улыбок, жестов и деликатнейших прикосновений направлять поток прибывающих и останавливать тех, что, пройдя, пытались вернуться — ну, братва, вы же знаете таких, эмоциональных, — чтобы еще раз признаться Хозяйке в том, что она действительно очаровательна! То есть в том смысле, что он, эмоциональный, на самом деле нашей Хозяйкой очарован; в этом смысле.

Вдруг Леди Эшки заметила того, кого с помощью иллурового браслета немедленно окрестила безупречным господином. Он приближался медленно, вроде бы не решаясь приблизиться быстрее, этот не очень высокий, но очень стройный джентльмен западно-африканской этнической группы. Он явно вроде бы волновался, шаг делал с потупленными глазами, следущий шаг с глазами, или, лучше сказать, очами, подъятыми для неограниченного восторга, и третий шаг вновь с глазами, опущенными долу.

Ба, да ведь мы не виделись почти семь лет! Уж думали, что вы не прибудете, батенька! Хозяйка хохотала в слегка вульгарноватой, чтобы скрыть смущение, манере и, взяв узкую руку безупречного господина, свободной рукой, локотком, слегка на нем повисла, как будто в вихре вальса. Господа, да ведь это не кто иной, как генеральный секретарь Ленинской Комсомольской партии Реформ и Откровений, спикер Сената Республики Габон, король Ранис Анчос Скова Жаромшоба. Посмотрите, как он сияет, как он счастлив снова увидеться со своими любимыми мсье Жи и мадам Аш! Тут и впрямь «Имени Стравинского» заиграл какой-то изысканный, хотя и немного совдепский вальс Шостаковича, и мадам Аш заскользила, ведомая королем РАСЖ, сначала на небольшом пятаке паркета, а потом и во все расширяющемся с помощью молодцов из СН пространстве. Ген Стратов тогда пригласил одну из секретариата габонских королев, молодуху пудиков на восемь, и заскользил с нею, стараясь уберечь свои совсем не плохие ноги. Публика при виде скользящих царственных пар последовала их примеру, и вечер, вместо того чтобы приступить к торжественной церемонии открытия, превратился в беззаботный, хотя и немного иронический дансинг.