Реестр убийцы
Шрифт:
Скарпетта входит за доктором в здание, которое ничем не отличалось бы от обычной лаборатории, если бы не массивная металлическая камера, поддерживаемая четырьмя демпфирующими колоннами, каждая из которых диаметром в вековой дуб. Большой сканирующий электронный микроскоп «ВизиТек» весит десять тонн, и для его установления требуется сорокатонный вилочный погрузчик. Проще говоря, это самый большой микроскоп на земле, и предназначался он отнюдь не для судебных экспертиз, а для анализа разрушений таких материалов, как используемые
Доктор Франц разворачивает окно, кладет его и монету на стальную поворотную платформу в три дюйма толщиной и начинает настраивать электронную пушку размером с небольшую ракету и детекторы, подводя их по возможности ближе к наиболее перспективным зонам. С помощью дистанционного пульта он наклоняет и опускает, щелкает и гудит, останавливает и переключает, предотвращая столкновение ценнейших частей громадного прибора и уничтожение образцов. Потом закрывает дверцу, чтобы откачать из камеры воздух. Теперь, объясняет доктор Франц, дверцу уже не открыть, как ни старайся. Демонстрирует. Условия в камере примерно такие же, как в космосе. Ни влаги, ни кислорода — только молекулы преступления.
Гудят вакуумные насосы. Доктор Франц и Скарпетта выходят, закрывают внешнюю дверь чистой комнаты и возвращаются в лабораторию. Колонка красных, зеленых и белых огоньков извещает, что в камере никого нет. Того, кто остался бы там, ждала бы почти мгновенная смерть — примерно такая же, как при прогулке без скафандра по Луне.
Доктор Франц садится за компьютерную консоль с несколькими огромными плоскими экранами.
— Что ж, давайте взглянем. Какое дать увеличение? Можем поднять до двухсот тысяч.
Такая возможность действительно есть, но он, конечно, шутит.
— И тогда песчинка будет размером с планету и мы, может быть, увидим живущих на ней маленьких человечков.
— Я об этом и думал. — Франц выводит на экран меню и быстро щелкает по клавишам.
Скарпетта сидит рядом. Громадные вакуумные насосы предварительного разрежения напоминают ей магнитно-резонансный томограф, потом включаются турбонасосы, и следом наступает тишина, прерываемая с интервалами глубоким печальным звуком — будто вздыхает кит.
— Песок, — говорит доктор Франц. — А это еще что такое?
Среди песчинок различной формы и размеров, напоминающих каменные сколы, попадаются сферы с кратерами, похожие на микроскопические метеориты и луны. Элементный анализ подтверждает присутствие — помимо, разумеется, кремния — бария, сурьмы и свинца.
— Стрельба в этом деле имела место? — спрашивает доктор Франц.
— Насколько я знаю, нет, — отвечает Скарпетта и добавляет: — То же, что и в Риме.
— Возможно инородное вмешательство, экологическое или профессиональное. Больше всего здесь, конечно, кремния. Плюс следы калия, натрия, кальция и — уж не знаю, с чего
— Все это очень напоминает то, что нашли в Риме, — снова говорит Скарпетта. — Песок в глазницах Дрю Мартин. Практически тот же состав. Я повторяюсь, потому что с трудом в это верю. И уж определенно не понимаю. То, что мы здесь видим, смахивает на продукты выстрела. А эти затемненные области? — Она указывает. — Эти слои?
— Клей. Я бы рискнул предположить, что песок не оттуда, не из Рима или его окрестностей. Что там с песком в случае с Дрю Мартин? Поскольку базальта нет, на вулканическую активность, свойственную той местности, ничто не указывает. Получается, он привез в Рим свой собственный песок?
— О том, что песок тамошний, речь никогда и не шла. По крайней мере не шла о пляжах Остии. Что он сделал, я не знаю. Может быть, песок имеет для него некое символическое значение. Мне доводилось видеть под микроскопом и песок, и многое другое, но вот этого я еще не видела.
Доктор Франц подстраивает резкость и увеличение.
— А вот это еще интереснее.
— Может быть, эпителиальные клетки? Кожа? — Скарпетта рассматривает то, что на экране. — Нет, в деле Дрю Мартин ни о чем таком не упоминалось. Нужно позвонить капитану Поме. Все ведь зависит от того, что представляется важным. Или что заметили. Ни в одной самой передовой полицейской лаборатории нет инструментов, подобных этому. — Она имеет в виду микроскоп «ВизиТек».
— Ну, будем надеяться, они не использовали масс-спектрограф и не сожгли в кислоте весь образец. А иначе и для повторного тестирования ничего не осталось.
— Нет, спектрографом они не пользовались. Только спектрометром. Кожные клетки должны бы сохраниться, но я не уверена, что они там есть. По крайней мере никто о них не упоминал. В отчетах — ни слова. Нужно позвонить капитану Поме.
— Там сейчас семь часов вечера.
— Он здесь. То есть в Чарльстоне.
— Теперь уже я чего-то не понимаю. Вы же вроде бы говорили, что он карабинер или кто-то в этом роде. В общем, не из чарльстонской полиции.
— Приехал прошлым вечером. Весьма неожиданно. Зачем, не спрашивайте — я понимаю меньше вашего.
Досада еще не улеглась. Накануне Бентон преподнес не самый приятный сюрприз, объявившись дома у Скарпетты с капитаном Помой. Она так изумилась, что на мгновение даже потеряла дар речи. После супа и кофе мужчины удалились. Бентона она с тех пор так и не видела, чувствует себя обиженной и несчастной и не представляет, что скажет ему при следующей встрече. Утром, перед вылетом в Ноксвилл, она даже подумывала, не снять ли кольцо.
— ДНК, — говорит доктор Франц. — Так что отбеливатель применять не будем, хотя сигнал был бы намного лучше, если бы мы убрали весь этот мусор, кожные клетки и выделения. Если это они.