Реформа. Как у России получилось

А. К.

Но у нас было два места, где Саакашвили мог бы развернуться.

Место для Саакашвили

Первое – Москва. Это центр, по которому судят о России. 15 миллионов человек (четыре Грузии), пятая часть России по экономическому и политическому значению. Вот уж что соответствует уровню бывшего президента и великого реформатора. Мэр Москвы Михаил Саакашвили – что за сочетание!

Но Москва – развитый европейский город. При Сергее Собянине она похорошела, нужно сказать правду. Пусть даже это была пластическая хирургия, на которой клиника хорошо зарабатывала. Однако коррупцию и излишества регулирования

можно было цивилизованно убрать – сменить администрацию, кого-то наказать, кого-то простить. Москвичи видели мир, знают, что такое хорошо жить. Они меньше всего подвержены пропаганде и поддержат любые здравые реформы.

Саакашвили же хотелось отправить на войну – в запущенный Краснодарский край. Это самый перспективный регион России: там можно выстроить фантастическую инфраструктуру вдоль береговой линии (о чем постоянно говорил Сергей Полонский), сделать сервис высокого уровня для туристов, развить аграрные районы.

Край в целом и город Сочи в частности делили между собой бандиты, связанные с властью, а иногда ею и являющиеся. Из-за коррупции там было невозможно вести дела. Цена туризма в Сочи была сравнима с Объединенными Арабскими Эмиратами при несравнимом сервисе, а кубанские поля обрабатывались пополам семьями бандитов Цапков и компаниями, восходящими к чиновникам одного федерального министерства.

Мы обеспечили ему полную поддержку и не мешали. Он сам выиграл выборы, собрал команду и делал что считал нужным.

Ему угрожали, вели военные действия. Министру внутренних дел даже пришлось выступить с речью: «У нас, в отличие от Сталина, все незаменимые. Поэтому мало вам не покажется – найдем каждого. Даже угроза физического давления будет считаться терроризмом». Четверть посадок в годы нашей администрации пришлась на Краснодарский край. Враг бежал к финской границе.

Результаты его работы известны: триллионы рублей инвестиций, развитые туризм и сельское хозяйство. Кубань сегодня практически догнала Москву по ключевым экономическим показателям (притом, что и Москва в это время развивалась).

Разногласие

Наше с ним единственное разногласие было философским.

Саакашвили говорил, что проводить реформы в маленькой стране сложнее всего. Мол, у каждого второго есть родственник, который пострадал – нельзя выйти на лестничную клетку, не столкнувшись с тем, кого ты оттащил от кормушки. В итоге врагов набирается полстраны.

Я не соглашался. История показывает, что как раз в небольших странах и происходят чудеса свободы и экономики – Сингапур, Гонконг, Грузия, Чили (в последней не так успешно. Не из-за размера ли?). В больших же странах либо сразу формируются нормальные институты, либо к ним приходится идти долгим путем эволюции.

В Грузии нужно было бороться с тремя тысячами активных, сильных противников. А нам в России – со 100 тысячами. При этом свою команду вы не можете увеличить так же пропорционально по размеру: мы оба приняли в круг ближайших людей ровно столько, сколько позволяют физические и интеллектуальные возможности. У него было тридцать человек, которым можно было довериться вслепую. У нас не больше. Как следствие – больше уровней управления и меньше возможностей по погружению в каждое значимое дело. В общем, размер имеет значение: большое – это не много малого, а вообще другой организм.

Другое дело, Россия и до нас была уже довольно развитой страной, с жесткой вертикалью власти, где главное зло совершалось наверху. Саакашвили же принял Грузию мрачной, когда вора в законе в аэропорту мог встречать министр внутренних дел. У нас

эти фигуры совпадали, поэтому было проще: легко бороться с четкой вертикалью, когда понятно, кого нужно посадить, а с кем договориться и отпустить.

Пришли мы к тому, что знали и до этого: проводить реформы сложно везде, это всегда непопулярные меры и борьба с заинтересованными в прежнем устройстве.

Реформа вмешательства государства в бизнес

Если вы услышите от представителя бизнеса, что его отрасль – гордость всей России и ее надо поддержать, знайте – это банкрот и мошенник.

А. Илларионов*

Государство любит поддерживать предпринимательство. Оно делает это прямой выдачей денег (субсидией) или кредитами по низким ставкам, что такая же субсидия.

Но чтобы дать деньги одному бизнесу, нужно сначала забрать их у другого через налоги.

В мире без субсидий потребители сами решают, что им нужнее, формируют спрос. Производители получают сигнал. Подсчитывают, смогут ли при издержках и желаемой прибыли уложиться в цену, которую готовы платить потребители. При положительном ответе начинают производить.

Предположим, чиновник по какой-то причине полагает, что рынок ведет себя неправильно и нужно выращивать больше пшеницы. Отбирает деньги у других производителей, дает фермерам.

Такое перекладывание денег не проходит бесследно. Мы забрали рубль у нормального производителя, а его товар подорожал больше, чем на этот рубль [15] . С другой стороны, фермеру мы дали не весь рубль, а только 50 копеек: нам нужно было покрыть свои расходы на изъятие налога, разработку программ поддержки, создание комиссий и департаментов по выдаче субсидий и надзору за их использованием. И это не считая коррупции. Чиновники обходятся дорого. Плюс деньги могут попасть к неэффективному фермеру и просто пропасть, чего не произошло бы в условиях свободного рынка.

15

Говоря очень условно, при поднятии налога на 5 % предприниматель должен будет поднять цену товара на 7, чтобы сохранить свою норму прибыли.

В итоге потребитель немного меньше потратит на хлеб, но за другое заплатит вдвойне. Он будет покупать больше хлеба и меньше того, что было ему нужнее в условиях свободного рынка (скажем, яблок или мяса).

Сами фермеры от субсидий тоже не выигрывают. Они попадают в зависимость от государства. Даже в идеальном обществе без коррупции зависимость эта малоприятна: нужно бояться чиновника, лебезить перед ним. Он царь, решающий, кому дать, а с кого взять.

Без государства же выжить не получится: фермер без субсидии не сможет конкурировать с остальными в цене.

При этом прямая выгода от субсидий быстро пропадет: придут предприниматели из других сфер и снизят норму прибыли до средней по рынку. Зависимость же от государства останется. Если когда-нибудь субсидии будут отменены, уровню производства придется вернуться к нормальным размерам, а значит, лишним не останется места – начнется волна банкротств, кризис.

От введения субсидий пострадает экономика вообще, что отразится и на самих фермерах.

Вот почему просьбы бизнесменов о выдаче субсидий, преференций и вообще любое обращение к государству не просто недальновидны, но скорее даже близоруки.