Регина

Ансарская Людмила Евгеньевна

– Привет, Глеб. Это я.

– Ты? Где тебя носит?
– Глеб как всегда сама любезность.

– Я сижу под старым деревом напротив огромной вонючей лужи, а из-за забора на меня поглядывает бородатый мужик, не очень дружелюбного вида.

– Ты что делаешь в старом городе? Дура!
– что так орать-то? Как будто я сама сюда пришла.
– Сиди там, где сидишь. Не дёргайся, не ори, не беги, не разговаривай. Иначе тобой закусят, - мрачно пообещал парень, от его проникновенного голоса по спине пробежал табун мурашек.

Меня

даже тот волосатый мужик, который уже наполовину вылез из дыры в заборе, не так пугает, как иногда мой дружелюбный староста.

Я думаю, оборотни должны скинуться на памятник господину Игристому ещё при его жизни. Если они все так жили, как в этом квартале, они должны благодарить своего вожака, что он их из такого вытащил. А то я краем уха слышала, что в общине есть недовольные его политикой. Да он святой, раз из такого, я бросила брезгливый взгляд на абсолютно голого мужика, заросшего шерстью, приближающегося ко мне крадучись, он смог сделать почти гражданина. Я с облегчением увидела приближающегося ко мне с другого конца улицы Глеба.

Глеб, конечно, недалеко ушёл от своих предков, но, по крайней мере, не ходит голышом по улице средь бела дня. Я надеюсь.

Мужик тоже заметил приближающегося парня. Он выпрямился во весь рост, повернулся к нему, слегка наклонив голову. Приблизившийся Глеб что-то рыкнул, мужик в ответ. Они натурально обнюхались. От этого вида меня чуть не стошнило, хорошо хоть задницы не стали у друг друга нюхать. Теперь я поняла, что все стереотипы об оборотнях имеют под собой реальную основу. Они действительно не люди. Я поняла со всей ясностью, то, что я видела до сегодняшнего дня, это лишь ширма, призванная облегчить оборотням интеграцию с цивилизованным обществом.

– Чего сидишь?
– прикрикнул Глеб.
– Вставай и пошли.

Я, кряхтя, поднялась, ноги от долгого сидения на корточках затекли. Да ещё гора астаховых шмоток. Сволочь-Глеб помочь не предложил.

Мужик на прощанье вполне дружелюбно что-то рыкнул.

– И вам до свиданья, - вежливо попрощалась я.

– Я, конечно, всегда знал, что ты ненормальная, но не настолько же! - начал отповедь мой любимый одноклассник, когда мы немного отошли от места моего сидения под деревом.
– Какого хрена тебя понесло в старый город к диким?!

– А вы все так жили?
– проигнорировала я риторический вопрос парня, удобнее перехватывая шмотки Астаха, которые так и норовили упасть.

Он посмотрел на меня как на дуру.

– Нет, конечно. Это дикие здесь живут.

– А кто такие дикие?
– решилась я на ещё один вопрос.

С Глебом идти по этой ужасной улице почему-то было нестрашно. Главное, смотреть себе под ноги и вовремя обходить вонючие лужи. Я с любопытством крутила головой по сторонам: эта улица выглядела как иллюстрация к падению цивилизации и деградации разумных.

– Какая тебе разница!
– внезапно ощетинился парень.
– Меньше знаешь,

крепче спишь, - и прибавил шагу.

Глава 15 Освобождение

Мы с Глебом на удивление быстро дошли до дома Игристых.

– Дальше сама, надеюсь, тебе хватит ума никуда не свернуть с этой дорожки, - сказал он ехидно, открывая для меня калитку и кивая на дорожку, ведущую к дому вожака.

Я обиженно насупилась, а он довольно ухмыльнулся, развернулся и убежал в ту сторону, откуда мы только пришли.

Входную дверь мне открыла Гера, радостно на мне повиснув. Всё астахово барахло упало на крыльцо.

– Ты пришла!!! Я услышала, как ты подходишь, и побежала встречать, - щебетала девчушка.
– Ой, а это что?
– она, наконец, обратила внимание на упавшие вещи.
– Это брата?
– она подняла его куртку.

– Давай помогай, - я подняла остальные вещи, и мы вошли в дом.
– А где твоя мама?

– А она ушла куда-то. Мы тут с братиками. Семён рисует, а Савик чинит велосипед, где-то во дворе.

Беленький мальчик действительно обнаружился за маленьким столиком у окна, старательно что-то разукрашивающим карандашами.

– Сёма не любит бывать на улице, - Гера села на колени рядом с братом и погладила его по голове.
– Боится, - пояснила она.

Я вывалила вещи на диван, уже руки не держали.

– Куда это всё?
– спросила я у девочки, но та уже увлеклась рисованием.

– Пусть тут лежит, - наконец сказал она.

Мне эта идея не понравилась, будут тут лежать, мешаться, вид портить, и я решила отнести их в астахову комнату, тем более знаю, где она находится.

В первый раз, когда я здесь была, то есть сегодня утром, я была спросонья и толком её не рассмотрела. В комнате не было ничего не обычного. Как войдёшь, в правом углу кровать, прямо - окно и стол, слева от двери - шкаф. И всё. Обстановка спартанская, никаких излишеств. Я прошла в комнату, аккуратно сложила вещи на кровати. Обернулась осмотреться. Дверца шкафа была чуть приоткрыта. Мне стало любопытно. Говорят, что состояние шкафа может многое сказать о хозяине. Я подошла, открыла: с дверцы на меня смотрела огромная фотография Виолетты. На ней она выглядела счастливой и даже более красивой, чем в жизни.

Мне стало не по себе. Я захлопнула шкаф. Проснулась детская обида: а моей фотографии ни у кого не висит, смешанная с чувством вины: может, я на самом деле вторглась в их отношения, они же из-за меня поссорились?

Я отогнала эту мысль подальше и выскользнула из комнаты.

***

Девочки бежали по улице, не разбирая дороги, сопровождая свой бег истошными воплями. Даже всегда рассудительная Василиса не могла сдержать рвущийся наружу ужас.

"Во что нас втравила Регина?!!" - в голове билась только одна мысль.