Регистан где-то рядом (сборник)

Карелин Александр Петрович

Еще издали, подходя к приемному, Александр понял, что произошло нечто серьезное – очень много творилось суеты вокруг. В комнате, на полу на носилках лежал раненый. Обе руки, грудь его были плотно забинтованы, повязки обильно промокли кровью. Крайняя бледность лица, заострившиеся черты, синюшность губ. Дышал он очень часто, с большим трудом, на губах пузырилась кровавая пена. Дежурный врач пытался прослушать его сердце, но через толстые повязки это было трудно сделать.

Вместе с дежурным врачом Невский определил артериальное давление – очень низкое – 80/60 мм рт. ст., пульс 130 в минуту, число дыханий 40 в минуту. Все признаки шока II–III степени. Необходимость срочной операции после противошоковой подготовки была очевидна. Невский на правах дежурного хирурга распорядился сделать срочные рентгеновские снимки грудной клетки (обзорные и «прицельные»

снимки), а также снимки правого и левого плеча. Раненого переложили на каталку. Пока рентгенолог готовился, вкатив переносной рентгеновский аппарат, Невский провел катетеризацию подключичной вены. Тут же в установленный катетер стали вводить кровезамещающие жидкости. Одновременно старший лейтенант определил и группу крови раненого. После завершения снимков, Невский распорядился срочно доставить тяжелораненого в хирургию. У сопровождающего лейтенанта в камуфлированной форме удалось вкратце выяснить обстоятельства ранения.

Около 2 часов назад в расположении одного из блокпостов на запад от Кандагара начался обстрел. Этот парень, рядовой Юрский Сергей, – помощник гранатометчика. Они вдвоем вели огонь в своей «зоне ответственности» из подствольного гранатомета ГП-25. В непосредственной близости от них разорвался реактивный снаряд, начали рваться и ящики с боеприпасами. Напарника Юрского убило. А самого Сергея еще во время боя перевязали санинструктор и сопровождающий теперь лейтенант, командир взвода.

– Уж очень большие дырки в груди я увидел. Но мы их закрыли прорезиненной упаковкой от перевязочных пакетов, все как учили, чтобы дышать мог. Не сомневайтесь, сделали на совесть. Плотно перебинтовали. Сразу после окончания боя «вертушку» вызвали по рации, хорошо, быстро прилетела. Думаю, его крупнокалиберная пуля пробила. Или…

– 

Что или?

– 

Или сама граната пробила, их разлетевшихся потом много вокруг него нашли. Он ведь этими гранатками набивал ленты.

– 

Как же она не взорвалась при ударе об него, а прошила насквозь?

– 

Эх, док, чего не бывает в жизни, – лейтенант сокрушенно покачал головой.

– 

А эта граната далеко летит?

– 

Прицельная дальность стрельбы до 400 м. Можно вести огонь гранатами ВОГ-25, это – осколочная, ВОГ-25П – прыгающая, та, упав на землю, подпрыгивает в воздух и разрывается на высоте 1–1,5 м, увеличивая поражающее действие. – Лейтенанту явно нравилось блеснуть знаниями в области вооружения.

– 

Чего только не придумают люди, чтобы убивать друг друга. – Невского передернуло.

– 

Да, доктор, мы калечим друг друга, а доктора обеих сторон потом за головы хватаются, лечить пытаются.

Принесли первый готовый снимок грудной клетки, Невский быстро посмотрел, кивнул и заторопился в отделение, напомнив, чтобы быстрее везли раненого после всех снимков.

Обстоятельно доложил начальнику отделения ситуацию, описал свои действия. Борисов уже собирался сам идти в приемное, беспокоясь долгим отсутствием помощника. Теперь внимательно выслушал, задал ряд уточняющих вопросов. Кивал на ответы. По всему получалось, что у раненого кроме переломов ребер слева (два) и справа (три) есть и разрушение ткани самого легкого справа, есть гемоторакс (кровотечение из ткани легкого). Сейчас на снимке было видно скопление в плевральной полости крови и воздуха.

– Ну, что же, Саша, э-э-э, так сказать, будем начинать с тобой операцию, потом и майор Копытов вернется, подключится. Что-то его долго нет… Время не ждет. Надо парня спасать. Скорей всего у него окажется и ушиб легкого, хорошо, если только справа, в зоне наибольшего повреждения. Наша с тобой задача, – начальник отделения начал расхаживать по ординаторской, заложив руки за спину, словно читая лекцию. – Это раннее и полноценное дренирование полости плевры (удалить кровь), проведение мероприятий по скорейшему расправлению легкого (ты говорил, справа оно спалось), обеспечить проходимость дыхательных путей, купировать боль, восполнить кровопотерю, загерметизировать грудную полость (зашить дыры, елки-моталки), а затем – антимикробная и поддерживающая терапия. Это ведь все так просто! – Он неожиданно улыбнулся.

– Не робей, Санек, прорвемся! Так, наша большая операционная после нас с тобой теперь кварцуется, там должны были сделать уборку. Будем оперировать в малой. Пойду всех предупрежу. А ты еще чаю попей. Сил

опять много понадобится.

Иван Владимирович, словно сбросив с себя груз, расправил плечи и вышел в коридор.

5

Хирургические отделения госпиталей живут в одинаковом ритме: как только начинается операция – все силы бросаются туда, остальные дела отступают на второй план. Главное – обеспечить необходимым оперирующих хирургов. Плох тот начальник отделения, который не смог этого добиться. Иван Владимирович был очень хорошим начальником. Он произнес две-три фразы, и отделение буквально «забурлило». По коридору стали слышны пробегающие каблучки медсестер. Хлопанье дверей, короткие реплики. Готовилась большая операция. Все делалось для того, чтобы вырвать из лап смерти очередную жертву.

Невский выключил магнитофон, не дав допеть Высоцкому про «Парус», вышел в коридор. Надо было готовиться к операции. Мытье рук занимает много времени. В малой операционной уже настраивал аппаратуру анестезиолог. Они поздоровались с Семеном, словно не виделись еще сегодня. Но такова была обязательная традиция, тем самым они желали друг другу удачи. (Это ввел Иван Владимирович и строго следил за выполнением ритуала).

Постепенно все необходимые приготовления завершились, вкатили функциональную каталку с раненым. Он уже был раздет, укрыт простыней до пояса, только на груди и руках оставались пропитанные кровью бинты. Постовая сестра вошла вместе с ним, держа подсоединенную капельницу, поставила стойку в изголовье, тихонько вышла. Сразу за ней вошел санитар из числа выздоравливающих, остановился в уголочке, с интересом осматривал все вокруг. Наконец, вошел и начальник отделения, держа перед собой стерильные руки в перчатках, встал рядом с Невским, словно копируя его позу.

– 

Всем здравствуйте! – Иван Владимирович произнес это торжественно, обводя присутствующих взглядом. Он глянул на настольные часы на тумбочке в уголке комнаты – еще один необходимый атрибут. Перед каждой операцией часы заносили, ставили на видное место. Начальник всегда хотел знать затраченное время, особенно, когда проходили многочасовые поэтапные операции. «Хирургия – это наука точная, требует дисциплины и пунктуальности» – частенько повторял Борисов.

– 

Итак, время 17 часов ровно. Приступаем к операции. Оперирующий хирург – майор Борисов, ассистент – старший лейтенант Невский. Врач-анестезиолог – капитан Гренц. Старшая операционная сестра – Мелких Алла, операционная сестра – Крауз Олеся. Сегодня работаем с двумя операционными сестрами, так как предстоит большая травматическая операция. Сестра-анестезистка, красавица Зиночка Митячкина. Так, кто еще здесь? Перевязочная сестра Криваксина Тоня. А кто там в углу прячется? – обратился Иван Владимирович к санитару.

Тот вышел из угла, стал по стойке «Смирно», громко доложил: «Рядовой, выздоравливающий, Жеребчиков Георгий, исполняющий обязанности санитара».

– 

Иш, ты! Жеребчиков! Зинуля, мотай на ус. Так вот, Георгий, все, что ты здесь увидишь и услышишь – является строгой военной тайной. Не вздумай проболтаться, по органам затаскают. Будешь выполнять мои и присутствующих здесь поручения. Все понял?

– 

Так точно!

– 

Проходи, садись на табуреточку, помалкивай в тряпочку!

Солдат на цыпочках прошел в угол, сел на табуретку, потупил взор.

Закончив таким образом «прелюдию», начальник строго произнес: «Поехали!»

Хирург решил, что оперировать будем на каталке, чтобы перекладывая не травмировать лишний раз больного. Это специально приспособленная каталка с тормозами для колес, ее ложе можно поднимать и опускать. Очень удобно. К тому же, возможно, еще потребуется на рентген срочно перевезти пациента.

Данная операционная только называлась «малая», потому, что в ней был один большой операционный стол, в отличие от «большой» с двумя такими же столами. Размеры комнат были абсолютно одинаковыми. Так что в этом помещении было больше свободного места. Туда и установили каталку под две большие бестеневые операционные лампы. Одну сразу и включили над раненым. Перевязочная сестра срезала повязки с груди, сняла их осторожно, обнажив раны. Хирург с помощником широко обработали кожу груди и живота йодом, потом спиртом. Ограничили операционное поле стерильными простынями. Можно было приступать к операции. Ждали команду анестезиолога, который проводил интубацию трахеи для подключения аппарата искусственной вентиляции легких.