Реинкарнация Кровавого короля
Шрифт:
Внутри магического ядра мужчины плавала красивая золотая гусеница, словно рыба в воде. Через секунду десятки желтоватых глаз, открытых прямо на морщинистом теле, внутрь втекала чистая мана. Тварь явно баловали да откармливали, как на убой. Одно только помещение в самую потаенную область для мага говорило о запредельной ценности насекомого.
«Вот ты птичка, сейчас подрежу тебе крылья!», — подумал я, прекращая работу техники.
Моё до этого одеревенелое тело рухнуло на траву, как горящая башня… Каждый треклятый мускул изнывал, словно по нему хорошенько прошлись
Камень в глазнице рассыпался на осколки. Заклинание одноразовое.
Придётся подождать пару дней, пока глаз восстановится. Но ничего время ещё есть.
Аделаида подняла меня на руки, на её прекрасном лице гуляли тени, хотя день стоял прекрасный, солнечный.
— Злишься из-за того случая? — слабым голосом спросил я.
В её очах, словно в глубине янтаря под солнечными лучами, взыграли непонятные мне чувства.
— Нет, я хорошо подумала и не нашла поводов для злости. Вы по большей части спасаете нас и готовите к новой жизни. Возможно, чувствую родство и тревогу. Мне не понятно, откуда умеете делать такие необъяснимые вещи, какие даже на страницах сказок неписаные.
— А ещё вы очень сильный человек. Бескомпромиссный… Но как собираетесь лечить неизлечимую болезнь? Разве гниющий труп можно вылечить? — Ада тараторила обо всем, здесь смешались мысли, чувства и незримые опасения.
Меня донесли до еды, я начал выпивать одну бутылку за другой, словно оголодавший волк.
Глава 17
Кукла колдуна и Клан
За кулисами я пировал заготовленной провизией. Кровь чудовища приятно опьянила. Что ещё больше подтолкнуло на мысли об нетривиальном происхождение семьи. Моё здоровье незначительно восстановилось, но всё ещё пульсировало угрожающим красным светом.
Но вернёмся к делам насущным.
Я, прикрытый полумраком, создавал соломенную куклу. Пальцы на вероятной скорости сплетали виток за витком, пока не появился образ человека.
Под ногами развернулась ранее начерченная сложная печать, на каждой гране которой находилась свеча с дребезжащем безразличным пламенем, освещающим гниющий силуэт на алтаре.
У стороннего наблюдателя могло бы сложиться впечатление, что здесь происходит какое-то гадкое жертвоприношение злому божеству.
— Кто тот незнакомец с червём внутри ядра? — резко и холодно спросил я.
Изувеченное лицо пациентки дрогнуло, взгляд задребезжал.
— Пока не могу сказать. Если произнесу его имя, то он поймёт, где нахожусь в данный момент. Одно из условий работы в королевском дворце, — она не дала прямой ответ, но намекнула в рамках дозволенного.
Ох, и в болото я вляпываюсь. Чую, дерьмо с ботинок буду год смывать. Надеюсь, игра того стоит. Хотя… когда это Владыку Демонов пугали какие-то местечковые короли. Сожру правителя, как недожаренный стейк и вычищу костью зубы.
— Что пытаешься сделать? За пять столетий жизни никогда такого не видела.
—
Свечи обезумели: пламя вспыхнуло до самого потолка. Цвет изменился на тёмно-фиолетовой. Воск стремительно плавился. Прозвучал как бы диссонирующий между собой вой кошек.
Прозвучали потусторонние слова: «Эх, кровью зацвёл яблоневый сад».
Ненавижу ведьм!
То ли вьюга, то ли алая мгла окутала комнату. Я тут же продрог до костей. Жуткие, бегающие тени расцвели на стенах, подобно хищным цветам, пожирали звуки.
Спустя один взмах ресниц пространство стало безмолвным. Даже биение сердца стихло в висках.
Я разместил окровавленную куколку на уровне собственного ока. По плечам бродила тьма, появлялись пульсирующие очертания человеческих органов, словно живые. Проклятие стремительно мчалось к цели через потомков золотого червя. Я навис указательным пальцем над почками. На лице взошла острозубая улыбка. Острый ноготь блестел, словно лезвие гильотины над шеей грешника.
Звук вернулся. Из ниоткуда завыл лютый ветер, что бился об стены, словно встревоженный воробей в золотой клетке.
Я принялся лить эфир в куклу, отдавая весь до последней капли, отчего вещь покрылась густой темнотой, от которой возвышались крошечные частицы, напоминающие струпья.
«За много километров от Лучистого Поля»
Торговец в чурбане поднял плоскую деревянную чашку, полную обжигающего напитка.
— Господин, ваш план невероятно хорош. Все купцы покорно склонят головы… Мы сможем добыть нужное количество материалов для Вашего возвышения, — говорил на арабском.
— Мои планы всегда безупречны, осталось только найти нового алхимики, — большой мужчина погладил бороду и вознес такую же чашку.
Как только сладкий нектар дотронулся до губ, как только полился по глотке в желудок, мужчину опоясала невыносимая боль. Настолько сильная, что карие глаза полезли из орбит. Чашка выпала. Туша рухнула на диковинный ковер: извиваться в агонии, подобно заживо горящей гадюки. Ноги дрыгались, словно у обезумевшей кобылицы, перекидывая ближайшие предметы интерьера.
— Мои почки, ты отравил меня, мразь, — нечленораздельно выдавил он с яростью дикого зверя.
Толстый купец застыл в тягучем ужасе, мириады самых разных мыслей проскакивали между извилинами, так и не попадая в цель. Только пухлые губы хлопали, как у карпа в рыбацком ведре.
— Повелитель, я не… — не успел боров закончить фразу, как владыка отошёл от боли, взлетел с пола словно птица, и со всей доступной яростью накинулся на противника. Ладони подобно тискам, сжали голову, большие пальцы выдавливали глаза. Через мгновение, головешка взорвалась как упавший переспевший арбуз.