Реинкарнация: вторая жизнь в альтернативном мире
Шрифт:
Тут были лишь ведьмы и служанки.
А кто же они тогда такие? Вот этого я, к сожалению, не знаю.
Заметил лишь то, что у них сильные различия в статусе, что служанок в разы больше и что определить, кто — есть кто, можно по одной лишь одежде.
Ведьмы всегда ходят в чёрных пышных платьях, верхняя часть которых сделана в виде сеточки, а на их же головах всегда находиться столь же чёрные, большие шляпы — именно из-за этого я их, кстати говоря, и прозвал про себя «ведьмами». А служанки одеты в максимально простые, явно довольно дешёвые, длинные чёрно-белые платья, сделаны
К этому же можно добавить, что ведьмы всегда ходят с гордо поднятой головой, а в их холодном, строгом взгляде легко читается надменность и некая брезгливость. Говорят же они довольно медленно, но очень чётко. Служанки же словно их полные противоположности: ходят, опустив головы вниз, взгляд у них, как правило, всегда тёпл и нежен, а при общение с ведьмами они быстро тараторят, разве что при этом всё равно выговаривая всё довольно чётко.
Кроме же ведьм и служанок никого из взрослых тут более нет. И ключевое слово тут — «взрослых».
Да-да, как можно легко догадаться, я тут неединственный ребёнок. Помимо меня тут ещё таких несколько десятков. Сколько точно сказать не могу, но что больше двух десятков — это точно. Это я успел разглядеть, ещё когда меня в первый раз относили куда-то, чтобы помыть. В тот момент я и увидел своими глазами другие детские кроватки и младенцев.
Правда, о их существование я узнал ещё до этого. И всё благодаря…
Крикам.
Нескончаемый, ужасно громким, детским крикам, доносящихся со всех сторон.
Из-за них в первое время мне казалось, что я точно сойду с ума, ведь нормально уснуть, нормально поспать хотя бы несколько часов к ряду и просто побыть в тишине по меньшей мере несколько минут было попросту невозможно — этому всегда мешали эти бесконечные крики, доносящиеся будто со всех сторон и от которых моя голова иногда словно раскалывалась.
При этом, чаще всего, служанок на всех детей сразу не хватало, а стоило начать кричать одному, как это словно запускало полноценную цепную реакцию, в ходе которой вскоре кричали уже абсолютно все дети, что выливалось и по итогу превращалось в один нескончаемый адский вой…
Ведьмы же им никогда не помогали. Всё, что делали ведьмы, — это небольшой осмотр раз в неделю. Да и то, это даже осмотром трудно назвать: просто подняли и, взяв на руки, покрутили из стороны в сторону, в это время немного осмотрев, после чего незамедлительно либо клали обратно в кроватку, либо отдавали на руки служанкам.
Вот, собственно, и весь осмотр.
Во всём остальном же ведьмы совершенно не участвовали, и весь уход за нами ложился на плечи одних служанок, у которых к какому-то моменту и без того появлялись ужасные мешки под глазами от очевидного, стабильного недосыпа и столь же постоянного изнеможения.
Впрочем, не одни они страдали.
И в данном случае я говорю уже о себе.
Быть младенцем оказалось крайне трудно, даже если не учитывать ранее мной названные минусы.
Дело в том, что весь мой день проходил следующим образом: я просыпаюсь, пью какую-то жидкость, похожую на молочную смесь, которая, видимо, заменяет нам материнское молоко, потом лежу и вслушиваюсь в разговоры служанок, пытаясь методом тыка
Разбавляется это всё моими размышлениями и мечтаниями, а так же редкими тихими криками со стороны ведьм в сторону кого-то из служанок. Несколько раз в такие моменты я даже слышал громкие хлопки от ударов и последующие тихие всхлипы служанок, от чего мне становилось не по себе, ведь попробуй сейчас кто-то сделать мне что-то плохое и я даже защититься никак не смогу, а боль я терплю крайне плохо…
Однако, сколько бы я не волновался по этому поводу, за все полтора месяца такого так ни разу и не произошло. Ни на кого из детей даже голос не повысили, не говоря уже о применении в их стороны кем-то физического насилия, что меня несколько обнадёживало.
А, ну ещё, разумеется, разбавлялись мои будни моими… походами в туалет. И, честно говоря, не хочу об этом не то что говорить, а даже вспоминать. Скажу лишь, что хоть это и вполне естественный процесс, на который я, будучи в теле младенца, никак не могу повлиять, однако всё равно каждый раз я чувствовал себя невероятно униженным.
Пожалуй, это худшее в жизни младенца, имеющего память с прошлой жизни.
Правда, имеются ещё две ужасные стороны в такой жизни, которые даже не сразу в глаза бросаются.
Первая — это то, что мне приходиться подражать другим детям. Зачем? Потому что иначе я привлекаю к своей персоне слишком уж много внимания, ведь другие дети, в отличии от меня, совершенно обычные. Так что, согласитесь, это довольно странно, если младенец не плачет и не делает каких-то странных вещей. Какие именно «странные вещи» мне приходиться делать — говорить не хочу.
Вторая — это… скука.
До того, как я попал в теле младенца, я даже не представлял, насколько это может быть скучно, вести подобный образ жизни. Без телефона, без компьютера, без интернета, без телевизора, без каких-либо игр и книг. Опять же, в некоторые моменты из-за такого образа жизни мне казалось, что я начинаю особенно активно деградировать, пока моя личность буквально разлагается.
В общем, жизнь младенца — это ужасно.
Тем не менее прямо перед своей смертью — перед тем, как я ушёл в темноту и через пару мгновений очнулся в этом теле — я точно помню, как подумал о том, что я хочу второй шанс.
И он мне выпал.
Мне в очередной раз повезло.
Скорее всего, это снова ничем незаслуженное везение, которое было бы куда справедливее, если бы досталось другому, более хорошему человеку.
Однако, раз именно мне повезло… раз именно мне дался второй шанс… я потерплю всё плохое, приложу все усилия и даже больше, и в конечном счёте я проживу хорошую, достойную жизнь, наполненную счастьем.