Реинкарнация

Шамс Сур

Я ещё раз постучал в дверь, прежде чем шаги внутри успели отдалиться. Судя по тому, что они вдруг затихли — кузнец остановился, а затем вновь послышались, но уже ближе и ближе. И едва только окошко в двери вновь открылось, я тут же выпалил заученную фразу:

«Гхеа ак Кхаа, асаал-ба-тан карр Мор-марес»

— «Кхаа Кхингу Ассар», — ответил изумлённый кузнец, поставил свечу в сторону и отворил дверь.

Некоторое время он вглядывался и прислушивался к звукам

с улицы, а затем сильной рукой схватил меня за плечо и затащил внутрь. Он тут же закрыл дверь на засов и прислонив ухо к двери простоял пару мгновений. Убедившись, что преследователей нет, взял свечу и поднёс её к моему лицу.

— Ты житель племени, я вижу по твоей одежде, — в его взгляде читалось непонимание, — Откуда ты знаешь Хэиба, ты с ним работал?

— Работал? — удивился я, — Ну если это можно так назвать, то возможно.

— Так и почему же он сам не пришёл? — кузнец угрожающе наклонился вперед.

С такой комплекцией, как у него, он свернул бы мне шею раньше, чем я успею вытащить свою саблю.

— Он хотел передать деньги своим дочерям, — я уже был не очень рад тому, что здесь оказался, — Он сказал, что я напоминаю ему его сына.

— Ну про сына все знают, — буркнул кузнец, — Так почему он сам уже давно не приходит сюда?

— Он… он… думаю, что он погиб, когда на наш лагерь напали, — мне было горько вспоминать о той ночи, — Там была чёрная скала и это место называлось «Сердце Песков». Гиблые земли, как говорили многие в караване.

— Туда пришли кривоногие псы Горга? Ну те кто напали? — лицо хозяина дома приняло более смягченную мимику.

— Я не знаю, была ночь, и… нам показалось, что мы видели мертвецов. Мы сами похоронили их несколькими днями ранее в пустыне.

— Ну что ж, печально слышать такое, — со вздохом сожаления произнес кузнец, — Теперь некому будет позаботиться о его дочерях, надолго ли им хватит этих денег.

Наконец вспомнив про золото я вытащил всё ещё сырой от воды кошель, кожа разбухла и придала монетам дополнительный вес.

— Именем Семерых Близнецов, да ты что, малый, вплавь сюда добирался, — хохотнул кузнец принимая кошель у меня из рук, — Останешься у меня до утра, заночуешь в тепле. На улице всё равно не безопасно, да и простыть можешь. Я смотрю твоя одежда вся сырая.

— А что про сына? — заинтересовался я, наконец расслабившись, — Ну вы сказали, про его сына все знают.

— Аа, это давняя история, разве Хэиб тебе не рассказывал? — он зашагал в другую комнату, — Пойдём, ты наверно голодный, друг Хэиба — мой друг.

Мы прошли в простенькую комнату, где стоял каменный стол, несколько деревянных стульев и кровать с соломенным матрасом. Кузнец раздул тлеющие в очаге угли и подбросил дров, а затем повесил над ним горшок с едой.

— Ну хорошо, присаживайся, — он указал на один из стульев, — пока греется еда я расскажу тебе.

Кузнец сел на второй стул и начал рассказывать историю про сына Хэиба.

— Когда всё это произошло,

его сын был немногим младше тебя. Хэиб в то время жил в городе и вообще мы с ним с детских лет выросли вместе. Его жена умерла при родах последнего ребёнка, коим и являлся его долгожданный сын. Поэтому остался он один с пятью детьми. И мне кажется с тех пор он немного тронулся умом. Так как он никак не мог смириться со смертью своей жены и всё время считал её живой.

Глава 25 Визирь в голове Солтана (второе воспоминание)

Солтан сладко зевнул, потянулся от сна и наконец собравшись с мыслями, спросил у вербовщика.

— Надеюсь вы подыскали для меня что-то новенькое? — странный блеск в его глазах выдавал действие д’ихъ смешанного с «моми».

— Г’азумеется мой госссподин, — напыщенно прогундосил носатый коротыш, — самые свежие товаг’ы и только для вас.

— Знаю я вас обманщиков! — перебил его владыка, — Хоть я и был не трезв, но в прошлый раз вы мне карлицу подсунули, выдав её за свежую молодку! — и гневно тряхнул головой так, что шапка-корона на его голове съехала на лоб.

Головной убор, конечно, великоват для него, но именно она обеспечивала ему, рабскую покорность своих поданных, наделяя своего владельца даром гипноза и подчинения воли.

— Это было недог’азумение, полное недог’азумение, — поспешил оправдаться вербовщик, — Ви же понимаете, не так легко найти чистую кг’овь.

— Я не за это тебе плачу! — взвизгнул его светлость, — Мне доложили, что вы утаиваете от меня часть золота, — и так стукнул кулаком по столу, что кубки с объедками подпрыгнули и покатились, — Я выделяю их вам на покупку новых наложниц со всего мира, а не для того что бы складывать в свой карман! Я могу и казнить!

Он конечно понимал, что найти другого такого ушлого вербовщика, весьма сложно и трудно. И в конце концов благодаря ему, Солтан регулярно имел разнообразие в своей постели. Белокожих с севера, жёлтых с востока, чёрных с юга, с тёмными и светлыми очами, с волосами цвета вороного крыла и цвета пшеницы, и желательно молодых и не порченых.

Так что больше пугал для острастки, что бы не расслаблялись и он это знал. Знал это и вербовщик и слова повелителя для него звучали, как мамонту горох. Тем более у него имелся иммунитет к гипнозу излучаемой от шапки Солтана.

— Ну а вы, Тха-Ба-Кха? — обратился владыка к гиганту, — Сколько новых рабов вы уже поймали для меня?

Атта-Ман «Шхир-Кхан» Тха-Ба-Кха являлся воеводой захватнической армии Солтана или скорее шайки разбойников. Главе армии присваивался титул «Шхир-Кхан», что означало «Тигр — Убийца», в народе его все знали как «Владыка Крови», и это было не далеко от истины. Намекая тем самым, что он также беспощаден и кровожаден как тигр. Поскольку управлять такой ордой головорезов, под силу только наиболее подлому и безжалостному из числа таких же мерзавцев.