Реинкарнация
Шрифт:
— Ладно, проходи малец. Будешь так отставать, мы тебя ждать не будем.
Мне хотелось скорее предупредить людей в караване, но рассказывать о том, что я видел первому встречному глупо. Ведь я не знал, кем на самом деле являлся тот всадник. Единственный человек которому я здесь доверяю это Хэиб. Следовало разыскать его и всё ему рассказать, чем быстрее тем лучше. Мне удалось найти его людей возле костра, но сам он отсутствовал. По их указке я нашёл его неподалеку, он расположился в дозоре, на вершине бархана в другом конце стоянки.
— Хэиб, у меня есть что для тебя сказать, — начал я спешно, не зная с чего начать, — Вначале
И я ему рассказал всё про свои вечерние злоключения с ослом и таинственным всадником.
Лицо Хэиба под лунным светом, до того бывшее внимательным, вдруг преобразилось, видно что он весьма удивился.
— Как думаешь ещё кто-нибудь видел его, можешь опознать его? — его напряженное лицо выдавало тревожность внутри.
— Нет, только я видел, — ответил я, пытаясь вспомнить видел ли кто-то еще.
— Хорошо, я и Ахрас будем начеку, — оглянувшись назад он вздохнул, — Только разбойников нам не хватало. Ладно будь осторожен и не говори больше никому об этом. Кто знает может быть он не один. Ты же не хочешь, чтобы они прознали об этом. Вот будет неожиданность для них. А ты пока постарайся заметить, нет ли еще кого-то подозрительного. Ты молодой, внимательный и смышленый, не зря мы тебя тогда спасли. А пока сбегай к костру к моим людям и скажи тому со шрамом, что бы быстро шёл ко мне.
Сделав всё как он просил я пошёл к стойбищу животных. Как я и ожидал ослик уже давно пришёл к тому месту, где погонщики оставили вьючных животных и шатался в поисках еды. У меня в кармане всё ещё оставались финики.
— Если бы не ты, мы бы и не узнали, что среди нас есть предатель, — я ласково потрепал его по голове.
Он лишь молча шевелил губами подбирая еду у меня с ладоней. Иногда несчастье может оказаться счастьем, никогда не знаешь как всё обернётся.
Привязав его я почувствовал, что очень устал за день и несмотря на всё ещё возбужденное состояние, сон одолевал меня всё сильнее и сильнее. Поэтому расположившись тут же неподалеку, я закутался в одеяло с намерением хоть немного поспать.
Как же ночью здесь холодно, даже не верится, что днем тут может быть такая жара. Топливо для костров тут в дефиците и не всегда вокруг них есть место. Погонщики же часто спять возле своих животных, во-первых теплее, а во-вторых в случае какой-либо опасности можно быстро оседлать животных. Верблюды шумно жуют и фыркают, надрывно ревут, но тем не менее прижавшись к ним тепло. Если бы они еще не орали с самого утра и не воняли как, орошённые выделениями стада брачующихся котов.
Но впрочем к запаху я привык, за день на жаре от меня самого пахло не лучше, а оазисы для купания встречались не так часто. Воды же в тех крытых колодцах, едва хватало на восполнение собственных запасов и на то, чтобы напоить животных.
«Каждый вечер перед сном ко мне приходили воспоминания моего альтер-эго. События из его жизни, происходившие до слияния наших с ним личностей.»
Племена Пустынников, несмотря на свою прежнюю жизнь в городах, уже не представляли её по иному и недолюбливали горожан. Особенно тех, которые появились там несколько поколений назад, заменив собой почти всех прежних жителей. Как оказалось в жизни, изгнанных из городов жителей, возникли даже свои плюсы.
В племени ценили дух
Всё необходимое в племенах добывали в доблестной битве — богатства, оружие, женщин. Они жили вольной жизнью и не признавали никого над собой, никакого владыки или царя. И за этот дух свободы прозвали себя «Амануз» — «Свободный мужчина».
Теперь они не подчинялись никому, как в прежние времена, в их прошлой жизни в городах, со своими же правителями из «благородных». Которых теперь почти не осталось на высших городских постах. А те что есть, не смеют идти против воли новых господ захватчиков.
В городах жителей пустынь считали изгоями, а они наоборот, считали себя вольными и делали что пожелают. И всячески презирали любую работу на земле и торговлю, предпочитая им — набеги и разбой, по крайне мере в более ранние времена. А сейчас Пустынники пасли скот и нанимались проводниками и охраной в караваны. Зачастую оружие обвешанное на «Амануз» являлось едва ли не главным его богатством, если не считать коней и стада верблюдов.
Со стороны властей притеснений больше не предвиделось, набеги кочевников их изрядно утомили. Со времен их последнего противостояния, между ними худо-бедно держался мир и пока обе стороны видели в этом свой интерес.
«Над головой звездное небо рассыпалось мириадами осколков драгоценных алмазов. Кажется я всю жизнь жил так и уже совсем не вспоминал о той жизни школьника, провалившего экзамене по истории. Сейчас моя жизнь гораздо интереснее, чем скучные уроки и нудный бубнёж учителей каждый день.»
Легкий ветерок нежно обдувало лицо и волосы, принося с собой воздух полный приключений и странствий. И я даже не заметил, как вновь провалился в объятия сна.
***
Кто-то хлопает по плечу, пора уже вставать, а ведь казалось бы я только глаза закрыл. Это Алиф, значит я уснул рядом с его верблюдом Амином. Непонятно только, зачем он дал имя своему верблюду. Но в пустыне от этого животного зависит многое, дойдет ли караван до следующего оазиса или сгинет в песках. К тому же верблюды стоили дорого, к тому же Амин был куплен Алифом на его личные деньги. И разумеется он им дорожил, холил и лелеял, возлагая на него все свои надежды.
Не каждые торговцы везут грузы из конца в конец на одних и тех же животных, бывает выгоднее нанять их в промежуточных караван-сараях. Где они перегружали свои грузы на свежих и отдохнувших верблюдов. Или же продавали товары и возвращались обратно, курсируя по одному отрезку пути туда-сюда. Ну а для многих погонщиков как Алиф, такая схема являлась прекрасным способом заработать денег. У кого-то имелись десятки животных, позволявших безбедно жить, на доходы получаемые с аренды.
Но все начинали с малого, как любил поговаривать мой новоприобретенный друг. У Алифа была мечта обзавестись несколькими десятками вьючных дромадеров. Нанять погонщиков и жить припеваючи, женившись на своей любимой невестке. Но для осуществления своего плана ему требовалась значительная сумма денег. Никто не собирался выдавать её замуж за бедняка с городских трущоб. И это его весьма огорчало.