Реинкарнация
Шрифт:
Факт первый. Дело утром. Петроград. Поэт и юнкер Канегисер точным выстрелом в упор убил Урицкого, наркома Петроградского ЧК. «Чтоб имя русского еврея не марал» – так комментировал убийца свой поступок. Решение ревкома – расстрелять.
День тот же. Хмурым вечером. Москва. Рабочий митинг на заводе Михельсона. Фанни Каплан, сторонник партии эСэР, стреляет в Ленина довольно много раз. Вождь ранен, Фанни схвачена в момент. Вину не отрицает. Казнена.
ВЦИК реагирует воззваньем: «ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ», призывом к массовому
Никита выбрал в фильм двух действующих лиц:
Л. Каннегисер, состоявшийся убийца. Потомок видного семейства, даровит, настроен романтично, образован. Художник слова, стихотворец, эссеист. Поэт из круга Михаила Кузмина. Ориентация на секс – открытый гей.
В стихах – религиозность, даже жертвенность. Местами – экстатический накал.
Тогда у блаженного входа,В предсмертном и радостном снеЯ вспомню – Россия. Свобода.Керенский на белом коне.Мотив к убийству – это месть за Перельцвейга, большого его друга в тот момент. В. Перельцвейг крутился в группе офицеров, нацеленных смести большевиков. Расстрелян по приказу ПЧК. Приказ прошел за подписью Урицкий.
Ремарка: М. Урицкий не подписывал приказ. Он был из редких членов РСДРП, кто не поддерживал расстрелов и репрессий.
Теперь застреленный Урицкий, Моисей. Рожден в купеческой семье, учил Талмуд. Религиозно (в лучшем виде) образован. Старательно учился, стал юрист. По документам – деловой и адекватный. По экстерьеру – некрасив, почти урод.
Вот как писал о нем когда-то некто Зубов:
«…сидело существо отталкивающего вида, поднявшееся, когда мы вошли; приземистое, с круглой спиной, с бритым лицом и крючковатым носом; с малюсенькой без шеи головой, оно напоминало чем-то жабу. Хрипящий голос походил на свист, казалось – изо рта стекает яд».
Как ни приглядывайся – видом не хорош. Но Канегисером убит не за уродство.
Фатальный промысел, столкнувший этих двух – вот предлагаемая фабула для фильма. А что до Яны – ей важней была Каплан. Как арт-явление, достойное вниманья.
Да – анархистка, да – сторонница эСэР. Да – нетерпимый, злейший враг для красной своры. Но эти выстрелы? Но попаданья пуль? Как это мыслимо – она была слепа!
Каплан лишилась глаз в шестнадцать лет. Заряженная бомба для теракта разорвалась у Фанни чуть ли не в руках. И отголоском тяжкой травмы – слепота. С контузией – предстала пред судом, приговорившим анархистку к смертной казни. (Пожизненная каторга – смягченный окончательный вердикт).
Потом, незрячая – по каторгам, по тюрьмам, одиннадцать почти – что полных лет.
Затем – свобода, год семнадцатый, февраль. Глазная клиника, г. Харьков, доктор Гиршман. Успех хирурга – она видит очертания. Настолько тягостные – лучше не глядеть. Но внутренний устой – она боец. Вот и приехала к заводу Михельсона.
– Ну, полный, говорю я вам, театр, – чуть вникнув в материал, сказала Яна. – Всучили этой Фанни пистолет, наковыряли из вождя как будто пули. Калибр не сходится – какая ерунда. Стрелять? Повсюду бой – давай стрелять. А вот попасть – уже из области Гудини.
– Каплан – она страдалица, держалась до конца. Но кончим с ней – важней свои вопросы. На
– Take care [2] – это очень скользкий путь. Твой Канегисер – он был явный психопат. И содомит, как тут указано в архиве. Самоубийством жизнь покончил его брат. Сам Леонид, он тоже был неадекватен. В друзьях – то Сомов, то – Кузмин, а то – Есенин. И у Цветаевой – все Леня да Сережа. И уточняет: «Неразрывные друзья». «…и вижу их две сдвинутые головы в доверчивой мальчишеской обнимке…».
– Все записи Цветаевой – лишь миф, ей очень нравилась игра фальсификаций. Потом сама слюбилась с Софьею Парнок, хорошей поэтессой, «русской Сафо». В мальчишеской обнимке? Что с того? Обнимка – это вовсе непорочно. Я с режиссером говорил, он глобалист, а не копатель обстоятельств личной жизни. Чем заманил его предложенный проект? Свободой от понятия подробность. И, подойдя концептуально, он нашел такой конфликт – два индивидуума, скрещенных в пространстве. А в глубине интриги – там взрывной заряд. Мой дед, он астрофизик, утверждал, что пустота на самом деле не пуста, она наполнена большим потенциалом. И коль частица, в данном тексте – человек, проникнет в пустоту по воле судеб, то заряжается энергией и сам в себе несет потенциал. Вот представляешь: Каннегисер, пустота, потом Урицкий, как объект уничтоженья. В таком разрезе режиссер задумал фильм. Я, честно говоря, не очень понял.
2
Будь осторожен (англ.)
– Не возражаешь, я с Кутасовым свяжусь?
– Какое – возражаешь? Буду рад.
Беседа с режиссером вышла странной. Что ожидаемо – все сухо, через скайп, без мало-мальски личного знакомства. Она представилась, Кутасов стал живей. И рассказал, как он терзает всех студийцев, внедряя к роли правильный подход. Клял Станиславского и прочих иже с ним. Назвал Евреинова лучшим режиссером. Его воззрения на театр – вот где свет! Ведь театральность – это принцип бытия и, так сказать, презумпция культуры. Сверхутверденье всякой личности и стимул всех историй вообще.
– Экстраполируете это на кино?
– И нечего гадать – в полнейшей мере. Евреинов, он создал философию, реально объяснившую весь мир. А театральность – то один из постулатов.
Затем, без продыха, не дав все осознать, Кутасов тут же перекинулся к артистам:
– Не думал, что сумеют так сыграть!
– А зритель, как вам кажется, пойдет?
– Наивнейший вопрос – обычный зритель? Актерам его надо презирать. Я со своими что обычно часто делаю – с задачей выпускаю их в народ. Скажу одной: Шарлотта ты Корде, и выпущу её искать Марата. Без крайностей – не надо убивать, а просто довести до должной грани. Ведь театральность – это жизненный инстинкт. А делать театр калькой жизни – преступленье.