Река Хронос Том 2. Заповедник для академиков. Купидон. Младенец Фрей
Шрифт:
– Не обижайтесь, – сказал Сергей. – Фрей сегодня в плохом настроении. Он вычитал что-то мерзкое в любимой газете «Правда». Он принимает близко к сердцу парламентские перипетии и радеет за судьбы русского народа.
– Еще бы, – согласилась Лидочка. – Какое счастье, что я неграмотна.
Фрей услышал ее реплику из коридора, вернулся к двери и произнес:
– Это ложь. Я видел, как вы на днях читали. Именно в этой комнате, гражданка!
И, укорив таким образом Лидочку, он удалился, не ожидая ответа.
Сергей хотел стряхнуть пепел, но
– Мне приходилось сидеть с медиками, с физиологами, гипнотизерами, астрологами и провидцами. Но перед миской с баландой они теряли свои профессиональные качества. Потому что все они были самозванцами и не выдерживали испытания на искренность таланта.
Вернулся Фрей с пустой пепельницей и, укоризненно взглянув на Лидочку, так же бесшумно удалился. Почти сразу из глубины квартиры, которой по архитектурным законам и быть не должно, донеслась фортепьянная музыка. Кто-то ученически, но правильно играл «Аппассионату».
– Это Фрей? – спросила Лидочка.
– Он вообразил, что станет музыкантом. Что еще успеет выучиться.
– Он давно у вас живет?
– Давно. – И разъяснений не последовало. Лидочке ничего не оставалось, как ждать продолжения рассказа. И она спросила:
– Вы не устали?
– Нет, я отдыхаю с вами. Для меня теперь люди делятся на две категории. С одними я устаю, напрягаюсь и жду лишь, когда общение закончится. С другими отдыхаю, не замечая, как течет время.
– Я тоже.
Сергей улыбнулся, погасил сигарету, и Лидочка с ужасом поняла, что в пепельнице уже лежит несколько окурков, хотя Фрей принес чистую пепельницу лишь десять минут назад.
Музыка за стеной оборвалась, и тут же снова пришел Фрей. Он держал на руках черного с белой грудью полухвостого кота, и тот норовил задними лапами разодрать Фрею живот.
– Суп разогревать? – спросил Фрей.
– Как хочешь, – сказал Сергей. Было видно, как ему хочется пооткровенничать. Но судьба была сильнее – тут же в дверь позвонили, и пришла быстрая, суетливая и будто бы заботливая внучка Сергея. Фрей ее приходу был не рад, а Сергей сразу забыл о Лидочке и пошел с внучкой на кухню.
– Как вы полагаете, в каком году начнется война за Крым? – вдруг спросил Лидочку Фрей.
Она не знала, будет ли такая, и очень ее не хотела. Но догадалась, что таким образом Фрей выживает ее из дома. Она заглянула на кухню, попрощалась с Сергеем. Он помахал Лидочке рассеянно. Он влюбленно смотрел на внучку. Лидочка подумала тогда, что больше к нему не придет. Зачем?
Он позвонил на третий день и заманил ее детской просьбой:
– Возле вас, Лида, есть киоск. Там еще продают горячий лаваш?
– Мне хочется поделиться с вами своим прошлым, – сказал Сергей. – Я мало написал, понимая, что моими коллегами это будет воспринято скептически. Меня слушают только из общепринятого уважения к моей судьбе. А я этого не терплю. Теперь же я понял, как близка моя смерть… не машите на меня руками, я лучше знаю.
В
Вошел Фрей и сказал от дверей:
– Может, не стоит об этом рассказывать?
Сергей смерил Фрея суровым взглядом, каким хозяин глядит на нагадившего кота, и неожиданно спросил:
– Ты кофе купил?
– А вы знаете, сколько ваш кофе теперь стоит, а?
Усики Фрея напыжились, торчали щеточкой под коротким носиком. Он стал похож на гневного Ленина. Правда, тонкий шрам, вертикально пересекавший правую бровь, нарушал сходство.
– У нас кончились деньги? Тогда возьми доллары, – сказал Сергей.
– Ах, оставьте! – воскликнул Фрей. – Сделки в валюте противозаконны.
Оттолкнув Фрея, в дверях появилась легко одетая девица из породы тех, что фотографировались на другой половине особняка. Непонятно только было, каким образом она проникла в квартиру Сергея. «Неужели половинки соединяются неизвестной мне дверью?» – подумала Лидочка.
Девица поздоровалась небрежно, словно она была здесь хозяйкой, а Лидочка с Сергеем – случайными докучливыми посетителями.
Затем она прошла к стулу, сняла с него и положила на пол стопку книг и уселась, закинув ногу на ногу. Девица была очаровательна, но банальна, а раскрашенное кукольное личико портила слишком упрощенно понятой модной прической – поникшим рыжим коком, схожим с горбом голодного верблюда. Зато ее ноги были совершенными архитектурными сооружениями, двумя перевернутыми Эйфелевыми башнями в черных чулках. «Как жаль, – подумала Лидочка, – что я не принадлежу к мужскому племени и могу оценивать нижние конечности гостьи лишь как энтомолог». Тем не менее свои ноги, вполне стройные и прямые, она упрятала под стул. Девица заметила это движение и победоносно приподняла юбку, чтобы ни один миллиметр бедер не скрылся от всеобщего лицезрения.
– Женька, – взмолился Сергей. – Не соблазняй нашего Фрея. Ему же горько.
– Пусть заплатит по-человечески и имеет меня хоть всю ночь, – ответила Женька, а Сергей сообщил Лидочке:
– Этот выдающийся образец белой женщины не столь глуп, как может показаться. Трудно поверить, Лида, но Женя окончила Плехановский институт.
– Плешку, – поправила Сергея девица. – Академию.
– И теперь заведует отделом снабжения в одном русско-китайском совместном предприятии.
– Я только что из Шанхая, – поведала Женька Лидочке. – Там сервис обалденный.
Голос у нее был низкий и звучал простонародно. Она извлекла из большой мягкой сумки пачку «Галуаз» и кинула на журнальный столик под нос Сергею. Сергей не обиделся.
– Спасибо, – сказал он, – за ребенком пришла?
– Я его на недельку возьму. Мать из Саратова приехала и базлает: где дитя? Надо демонстрировать материнскую любовь.
– Я не отдам, – возразил Фрей. Он стоял в дверях. – Она его консервами кормит. У ребенка диатез.
– А сам куда детское питание дел? Голландские бутылочки куда дел?