Река моих сожалений
Шрифт:
Я любил быть выше своего собеседника. Только так чувствовал себя в своей тарелке. Колдер сам любезно уступил мне место лидера в разговоре.
– Проживешь меньше или больше – какая на фиг разница? – Я все-таки вытащил одну сигаретку и зажег ее от зажигалки. Не то чтобы мне хотелось курить прямо в этой провонявшей дымом и алкоголем скирде. Меня распирало другое желание.
Я придвинулся к столу, затянулся горьким дымом почти до еле сдерживаемого кашля и выдохнул все в Колдера с блаженным видом.
Сигаретный запах еще долго парил перед его лицом, и он отодвинулся от стола, чтобы не давиться этим
– Теперь тебе осталось меньше жить, потому что ты вдохнул сигаретный дым и загрязнил свои легкие. Тебе не все равно?
Я заметил, что за нами наблюдают. Не только изумленные зрелищем Ганн и Роллинс, но и новые обожатели Колдера.
«Восходящая звезда» впервые за долгое время показал свое недовольство, но не произнес ни слова. Его взгляд похолодел, руки обхватили край стола, словно он готовился встать и уйти. Но люди все видели. И не исключено, что среди них притаился журналист, так и ждущий чего-нибудь эдакого, чтобы уже завтра выпустить об этом статью.
– Ты прав, – согласился со мной Колдер. – Я не стану с тобой спорить.
«И это все?» – хотелось мне спросить.
Я ждал напора и накала страстей, но получил лишь фальшивое согласие, означавшее конец так и не успевшего зародиться спора.
– Не любишь конфликтовать? – Я затянулся вновь, чувствуя на себе его напряженный взгляд. – Так ты далеко не уедешь. В шоу-бизнесе не любят слабых.
– По-твоему, употребление наркотиков, алкоголя и курение – это проявление силы?
А он мне начинал нравиться: в нем были искры злости – и я жаждал увидеть каждую. «Покажи мне свой настоящий характер, Колдер, пока я не записал тебя в список скучных врагов. Стань же интересным врагом».
Впрочем, Колдеру этот список светил с самого начала. С той самой секунды, когда Ганн решил мне рассказать о новом любимце общественности. И неважно, что по своим возможностям мы равны. Важно, что он в чем-то лучше.
Оскорбительно то, что меня заставляют учиться у него, словно он опытный сорокалетний музыкант со студией в Лос-Анджелесе и несколькими успешными творческими коллективами. А это всего лишь девятнадцатилетний оборванец с безупречной фишкой для привлечения внимания, идеальной внешностью и дивным голосом, коего мне не дал Бог.
И неужели после всего этого я должен открыться ему без тайного помысла унизить прилюдно? Неужели я должен упустить возможность доказать ему, что мне его помощь не нужна?
И его святость из-за отказа от опасных блаженств лишь подлила масла в огонь моего недоверия к нему. Раздражение и злость затуманивали мне глаза, но я держался, успокаивая себя мыслью: «Ты слишком идеален, но я это исправлю».
– Знаешь, – я придвинулся к нему и шепнул на ухо, – если ты не слабак, то придешь сегодня ночью, в два часа, ко мне домой и затянешься хотя бы разок.
Хотя бы разок… я помню свой первый «разок» в четырнадцать лет, но еще лучше запомнил слова, которые говорил себе: «Я только попробую. Один разок, и все».
Но после первой же пробы я захотел еще.
Сначала ты сам составляешь расписание употребления наркотиков, а потом уже они управляют тобой. Они кричат: «Сейчас! Прими нас прямо сейчас!» – и ты следуешь их приказам, становясь рабом секундного покоя, за которым идет горькое осознание очередной неисправимой ошибки.
Когда
Смертельная черта в порыве очередной теплой волны после затяжки кажется смехотворной и нереальной, выдуманным вредными людьми бессмысленным препятствием. И лишь увидев в газете новость о смерти знакомого от наркотиков, начинаешь понимать: ты смертен и твой организм не вечен.
Слава и известность не означают, что ты неуязвим и этот белый яд не унесет твою жизнь. Ты затягиваешься и думаешь: трагедия может произойти с кем угодно, но только не со мной. Ты осознаешь лживость этих мыслей, но откидываешь любые сомнения, предпочитая самодурство. Ты убеждаешь себя, что смерть никогда не придет за тобой.
В этом и состояла главная причина моей жизненной неопределенности. Это было доказательством моей слабости, и я ненавидел тех, кто мог, собрав волю в кулак, твердо себе сказать: «Я не стану принимать эту дрянь. Я сильнее этого». Сказать так, как мне ответил Колдер.
И я ненавидел его за это. И себя. За то, что не могу утянуть его в топь, в которой увяз сам. За то, что он был лучше меня во всем.
Я убеждал себя, что идеален и изменения в лучшую сторону мне ни к чему. Но зависть и ненависть к этому юноше говорили: «Я хочу стать другим, я устал плыть по течению в лодке, которой управляет кто угодно, но только не я».
4
– Как ты мог так унизить Колдера перед гостями клуба? – кричал Ганн, захлопывая дверь в квартиру.
Еще ни разу я не видел его таким злым в трезвом состоянии. Он топал ногами, горбатился сильнее обычного и размахивал руками, бубня себе что-то под нос.
Я плелся сзади, боясь попасть под горячую руку. Дерзость взрослым – приближение к чему-то возвышенному, переход на новый уровень любви и уважения к себе. Но есть моменты, когда дерзость излишня, а ее проявление – глупо. Достаточно было увидеть лицо Ганна, изуродованное гневом, покрытое старящими его морщинами и испариной, чтобы понять, что лучше молчать, слушать и ждать, когда вулкан завершит свое извержение и лава остынет.
Но для меня это слишком просто:
– Ганн, он бесит меня! Очередной ангелоподобный парень, который…
– В зале сидел журналист, и я не удивлюсь, если твое поведение в ярких красках будет описано в завтрашней статье на первой полосе! – Мужчина сбросил стопку старых газет на пол и ухватился за новенький комод, чтобы отдышаться.
Злоба с годами отнимает все больше сил и нервов, а вместе с ними – время для жизни. Время на этой земле.
Я был приверженцем утверждения, что не имеет значения, будет ли жизнь длинная или короткая. Я говорил об этом гордо, важно, словно сам прожил сто лет и знал все хитросплетения человеческого бытия, но не подозревал даже о сотой его части. Я убеждал себя в этой ужасающей, но имеющей смысл мысли, а думал: «Это касается всех, кроме Ганна». Потому что после Ганна хоть иди вслед за ним в поисках его душевных разговоров, хлопаний по плечу, ссор, замечаний, запаха алкоголя и сигарет.