Река Вечности
Шрифт:
Аристомен приблизился к воину, держа меч наготове. Египтянин лежал на спине и хрипел. Изо рта толчками лилась кровь. Грудь раздавлена, лёгкие порваны. Может ещё и хребет сломан. Не жилец.
Воин шевельнул левой рукой. С нечеловеческим усилием, по глазам видно, дотянулся до своего горла и сдёрнул какую-то фигурку на золотой цепочке. Протянул Аристомену. Тот принял дар. Египтянин прохрипел что-то на своём языке, Аттал ни слова не понял, разобрал только "Ранефер", но лазутчик кивнул.
Аннуи закрыл глаза.
Аристомен повернулся к фракийцу, опустив меч.
– Что
Разведчик раскрыл ладонь. На ней лежала фигурка. Материал похож на синий нефрит.
– Что это?
– Это Маат.
– Кто? – Аттал поднял статуэтку за цепочку на уровень глаз.
– Богиня истинного миропорядка, вечности и смерти. Они – странный народ. Считают, что истинная жизнь наступает для чистых душ за порогом смерти. Он просил, чтобы я отдал фигурку полководцу Ранеферу и сказал, что воин Аннуи исполнил свой долг во славу фараона.
Князь вернул фигурку лазутчику.
– Нет там никакой истинной жизни. Только ожидание в чертоге Залмоксиса. Эллины и вы, македоняне, (на этих словах Аристомен усмехнулся) верят, что там только багровая тьма и вечное забвение, но мы, фракийцы, знаем, что после ожидания своего часа нас ждёт перерождение. Истинная жизнь ... – Аттал хмыкнул, – варвары...
– Ва-а-арвары! – передразнил фракийца Аристомен, – сам Фалес Милетянин не столько удивлял египтян своим разумом, сколько учился знаниям у их жрецов Братства Тота. Это они рассказали ему, что затмения солнца происходят, когда его закрывает луна. И ещё многое...
Лазутчик перевернул фигурку, всмотрелся.
– Имена женские, но в царских рамках. Не знаю такой царицы Египта, – Аристомен задумался.
– Не знает он. Затмения солнца... И кто наплёл-то? Бывал что ли у них? Потому и язык знаешь?
– Бывал? – рассеяно переспросил Аристомен, поглядев куда-то за плечо Аттала, – не важно. Смотри.
Аттал обернулся.
К ним приближались три колесницы и несколько всадников. Пальцы Аристомена разжались и длинный клинок упал на землю. Аттал тоже все понял.
– Сдаёмся! – фракиец бросил оружие.
С первой из колесниц соскочил воин, подошёл к телу старика, склонился над ним.
– Нефер-Неферу, ди уат хеб неджем Та-Мери Аменети таа аха Аннуи [60] !
– Что он сказал? – прошептал Аттал.
– Попросил богиню даровать сладкий и радостный путь на Острова Блаженных для воина Аннуи, – так же негромко ответил Аристомен.
Египтянин подошёл к ним.
– Ди Ранефер, – Аристомен протянул статуэтку на ладони.
60
"Прекраснейшая, даруй путь радостный и сладкий на запад в Землю Возлюбленных отважному воину Аннуи". Стандартная формулировка военной древнеегипетской "отходной", варианты обнаруживались археологами вшитыми в походную одежду и подбой доспехов.
Тот замер на мгновение, заломив бровь, взял украшение, перевернул.
– Ренуи Сит-Амен [61] !
Египтянин вновь поднял глаза
Часть хабиру, нахлёстывая коней, неслась к западу. Как раз туда, куда нужно Александру, поэтому "друзья", не обращая внимания на остальных кочевников, устремились в погоню за этой горсткой беглецов.
Неожиданно варвары резко отвернули в сторону. Навстречу скакали всадники, летели несколько колесниц, бежали пешие.
61
"Имена Дочери Амена!" Дочь Бога – один из основных титулов древнеегипетских правительниц.
– Наши! – вытянул руку Клит.
– Вижу, – ответил царь, – это Птолемей! Идём к нему! Гераклид, со своей илой преследуй варваров!
Две сотни "друзей" бросились за удирающими хабиру, а царь повернул навстречу Птолемею.
Лагид стоял на площадке первой из колесниц. Александр осадил Букефала и вскинул лицо к небу.
– Хвала тебе, Сотер [62] !
Колесница Лагида остановилась подле царя.
– Ты жив!
– А что мне сделается, – усмехнулся Птолемей.
62
Сотёр (греч.) – "спаситель". Эпитет Зевса.
– Где Гелланик?
– Не знаю. Думаю, что он мёртв или попал в плен.
– Гелланик в плен? Никогда!
– Значит, уже ступил на ладью, – согласно кивнул Птолмей, –Александр, эти египтяне по-настоящему умеют воевать, персам до них, как до Олимпа. Наподдали нам, будь здоров!
Александр поджал губы, осмотрелся по сторонам. Вдалеке маячили колесницы варваров, однако они не пытались приблизиться. По дороге подходила колонна измученных бойней щитоносцев, торопливо погоняли мулов обозные.
– Что прикажешь. Александр? – спросил Птолемей, – перегруппироваться? Они все разбились на десяток осколков. Поодиночке перебьём.
– Смотрите! – крикнул Клит.
Царь взглянул в указанном направлении. Ила Гераклида, только-что отправившаяся в погоню, уже возвращалась. И явно поредела.
– Что случилось? – крикнул царь, когда "друзья" приблизились.
– Они навели нас на засаду, – ответил Гераклид, – там свежие силы. Много лучников. Начали бить издалека. Ни разу не слышал, что с такого расстояния можно поражать цель... Я приказал отступать.
– Свежие силы... – процедил Александр.
Царь выехал навстречу подходящим воинам. Гипасписты шли торопливо, но было видно, что они уже совсем выбились из сил. Лохаг Менесфей приветствовал царя, подняв щит. Подошли воины Ликона и Бергея. Последних особенно мало.
Из зарослей показалась вторая колонна щитоносцев. Впереди ехали несколько колесниц. Четырёхконные чудовища Ранефера. Передней правил могучего сложения воин, а когда она приблизилась, оказалось, что на площадке сидит ещё один. Его нога и левое плечо перетянуты тряпицами, оторванными от полы хитона.