Река времени Книга 9
Шрифт:
– Нет, спокойной ночи.
Ольга желала провалиться в сон, у нее болели ноги от туфель и спина от неудобного платья. Эл после вечерней экзекуции в платье, после часов на ногах и танцев, еще предстоит добраться до Вены и влезть в охраняемое здание. Ей бы такая нагрузка была бы не под силу. Оля шумно выдохнула. В голове стало мутнеть, мысли превратились в густую кашу, глаза резало, а потом стало душно. Она не попросила Шарлоту открыть окно в спальне.
Лениво свесив ноги с постели, Ольга отважилась встать. Ходить после бессонной ночи, утренней выходки Тео и этого дня можно только босиком. Она подошла к окну. Время перевалило далеко за полночь, она
В темноте она обшарила переплет окна. Оно открывалось. Она видела. Ну почему у нее не хватило раньше сообразительности спросить, как его открыть?
Она вернулась в постель. Там она вертелась еще какое-то время. Подушки были жаркими, перина слишком мягкой. Она решила перебраться на кушетку. Ноги путались в шелковой ночной рубашке до пят. Одни неудобства. Ей нужно подышать воздухом, а для этого нужно найти хотя бы одно открытое окно или выйти из дому. Она на ощупь нашла халат, этот довесок к ночному гардеробу. Будь другая обстановка, она не подумала бы надеть еще что-то. Ох, уж эти условности.
Дверь едва-едва скрипнула, а ей показалось, что раздался жуткий треск. Она присела в дверях, потом выскользнула наружу, как мышь из норки. Она переметнулась на другую часть коридора, где шел ряд окон, завешанных плотными занавесями. Там просто спрятаться. Она прокралась вдоль окон до лестницы, спустилась в большую галерею второго этажа. Все окна по дороге, как назло, были закрыты, но вот по босым ногам прошел сквозняк. Она с блаженством в сердце засеменила к дверям, ведущим на балкон. Прохлада, воздух. Наконец-то.
Ей даже показалось, что не так уж темно, сумеречно, глаза привыкли к темноте, рваные облака позволяли приглушенному свету луны рассеивать немного темноту ночи.
Оля прошла еще шагов пять и замерла. На перилах, свесив ноги вниз, сидел человек. Его белая блуза читалась блеклым пятном над белым мрамором перил. Уж не прыгнуть ли он решил? Она опасалась его окликнуть, но могла бы подкрасться и если что, ухватить за рубашку.
– Напрасно крадешься, тебя слышно.
– Игорь, то есть Грэг.
– Не спиться. Бал тебя взбудоражил или что-то еще?
– Я испугалась, что ты свалишься.
Он легко повернулся, перебросив обе ноги через перила.
– Ты решила, что кто-то хочет прыгнуть? У тебя богатое воображение, мрачные фантазии.
– Его голос звучал весело и холодно.
– Вышла подышать? Воздух тут необыкновенный. Первозданный. Если дышать глубоко и долго начинает кружиться голова, как от тренировок. У нас другой воздух, в двадцатом веке тоже. Я только на острове хотел запомнить, как дышится, теперь здесь. Привык, последние дни остались.
– А мне стало душно. У меня в комнате заперты окна. Слезь оттуда, пожалуйста, а то у меня действительно голова закружиться.
Он мягко спрыгнул с перил.
– Если ты желаешь побыть одна, я уйду, - сказал он.
Ольга смутилась, пожала плечами.
– Я тебя не гоню, это не мой балкон. Как тебе бал?
– Забавно.
– Я ужасно устала. Матильда без конца что-то затевала, какие-то развлечения. Как это? Фанты. Написала мне, как это…
– В бальную книжку.
– Да. Там был целый список. Я пряталась, но они сами меня находили. Меня просто спас сын какого-то посла, он оказался хорошим партнером, я споткнулась и наступила
– Я видел маэстро Иоганна Штрауса. Живого, - с улыбкой сказал он.
– Кого?
– Композитора, чью музыку мы часто здесь слышим. Я играл на рояле, когда он подошел.
– Ты осмелился играть?
– Это фрау Матильда. Эта женщина просто вездесуща. Я моргнуть глазом не успел, как она растрезвонила, что я пишу музыку. Хорошо, что Диана меня спасла.
– Она была здесь?
– Нет. Она купила мне ноты. Шопена. Это тоже композитор. И еще кого-то. Не помню. Я смог сыграть пару пьес в стиле этого времени. Ноктюрн. Я не помню, какой именно, они по номерам.
– Да, я слышала, что кто-то играл. Это ты?
– Нет, не обязательно я. Многие дворяне здесь играли, это часть образования. Я сел к роялю, по настоянию баронессы, когда почти все танцевали, зрителей было пары три. Минимум позора. Я поднял глаза и увидел это лицо. Человек на свои изображения и портреты обычно не похож. Я его узнал. Он сказал, что я слишком свободно играю. От волнения я думал, что попадаю не по тем клавишам. Это глупости. Я видел Штрауса! Я люблю свою новую службу.
Игорь раскинул руки широко в стороны. Он выглядел счастливым и таким свободным. Ее сердце сначала замерло, а потом гулко забилось. Она вспомнила утро, и то равнодушие с каким он отнесся к ее побегу. Он видел во всем забавный случай. Ни капли ревности, ни одного хоть малость укоризненного взгляда, кроме театральной сцены специально для Матильды. И весь вечер во время бала он не смотрел в ее сторону. Никогда раньше она не созналась бы себе с полной откровенностью, что их совместное будущее теперь невозможно.
Сейчас он стоял в спокойной позе и ждал, что она скажет. Он может так молчать до утра.
– Раз уж нам обоим не спиться, свидетелей нет, то стоит нам поговорить, - предложила она не уверенно.
– О чем? Ты опять нашла какие-нибудь нестыковки? Или ошибки? По-моему все было натурально.
Она и не думала об ошибках. Он не понял смысл ее предложения.
– Ошибки? Нет. Я хотела…
Она споткнулась на полуслове. Грудь от волнения сдавило. Много проще подойти к нему, обнять и поцелуем объясниться. Но ноги налились свинцом и стали холодными, ночной сквозняк не заставил ее поежиться так, как его ровный тон. Ее предательски забила дрожь. Может быть, он уже понял и решил не поддерживать еще одно бесперспективное объяснение. Вместо какой-нибудь нежности или намека, она услышала свой твердый голос:
– Я знаю о твоих переживаниях. Давай разберемся.
– Она замолчала, едва не стукнув себя по губам, но только прижала пальцы.
– Вместе.
– Ты опять собираешься препарировать мои чувства?
– спросил он с насмешкой.
Догадывается ли она, что он ощущает ее волнение, он даже может предугадать, что она хотела сказать и что сказала не то. Своим вопросом он выбил ее из колеи рационализма.
– Мы… То есть я… Скажи сам, что нас разделяет?
"Полтора метра", - пошутил он про себя. Нет, пусть она сама подойдет. С первым правильным порывом она жестоко справилась. Он был рад своему хладнокровию. Они поменялись местами. Это ей тяжело дышать и говорить, это ее мысли путаются. Теперь он знал, о чем говорил Дмитрий, о приговоре, который вынесла их отношениям Эл. Ольге выбирать. И выбор не труден - пара шагов и руку протянуть.