Река вскрылась
Шрифт:
Тут был налицо почти весь комитет – вся компания.
За одним столом сидела Наташа – сестра Чижевича, молоденькая курсистка, Нина Заречная и Ольга Лебедева – тоже курсистки.
Колени их и часть стола заливала алая, как кровь, материя.
Они шили знамя.
Компания пела хором:
Вихри враждебные веют над нами,Грозные силы нас тайно гнетут!В бой роковой мы вступаем с врагами,НасЧистое сопрано Наташи выделялось среди хора наподобие серебряного колокольчика.
Технолог Прохоров аккомпанировал на гитаре. Он сидел на продранном диване, заложив ногу за ногу.
Иван был встречен восторженно.
Компания энергично готовилась к завтрашнему дню.
Она решила ознаменовать победу грандиозным шествием со знаменами, в котором должны были участвовать все учащиеся и забастовавшие рабочие.
Ивана немедля засадили за работу.
Наташа сунула ему в руку короткий шест-древко, красное готовое знамя, гвозди и молоток и велела прикрепить знамя.
Компания, работая, пела и говорила без умолку.
Каждый пункт «Манифеста» обсуждали в сотый раз, говорили об амнистии, вспоминали товарищей, томящихся по тюрьмам и в Сибири.
Семенов – технолог, громадный детина – важно похаживал по комнате, крутил ус и басил:
– Гм-м!.. Наша взяла.
Он повернулся к Прохорову и крикнул ему:
– Жарь «Нагаечку!» Только, чур, не жалеть патронов!
Тот «зажарил», и компания хором подхватила:
Нагаечка, нагаечка, нагаечка моя!Пошла гулять по спинушкам восьмого февраля!..– Ради бога! – раздался неожиданно визгливый голос.
Все повернули головы и увидали в дверях хозяйку Чижевича – офицерскую вдову.
Глаза ее чуть на лоб не лезли от испуга, а руки в коротких рукавах были сложены как бы для молитвы и тряслись.
– В чем дело, прелестная Евлампия Самсоновна?! – спросил ее Семенов.
– Ради бога! – взмолилась она. – Не надо!.. Не ровен час!.. Дворник!.. Полиция!..
– Ну что вы! Ведь слышали: свобода! Не угодно ли оправдательный документ?! – И Семенов сунул ей под самый нос «Манифест».
Офицерша искоса посмотрела на «Манифест» и недоверчиво процедила:
– Мало ли… «Манифест»… Сегодня свобода, а завтра… пожалуйте ручку – и в участок… Знаете, как у «нас».
Компания так и покатилась со смеху, а Семенов, хлопнув ее по плечу, крикнул:
– Здорово!.. Я то же самое думаю… Только не надо вешать носа! Товарищи! Итак!
Он расправил руки, как капельмейстер, топнул ногой и снова затянул:
Нагаечка, нагаечка, нагаечка моя!Пошла гулять по спинушкам восьмого февраля!..Компания подхватила.
Офицерша криво улыбнулась, заткнула уши и скрылась в коридоре…
V
Иван
На улице, несмотря на поздний час, было сильное оживление.
Петербуржцам не спалось и не сиделось дома.
Везде, на каждом шагу, только и слышно было: «Свобода, свобода, свобода!»
Иван и Наташа колесили по всем улицам, заговаривали с полицейскими и у «Медведя», вместе с кучкой каких-то людей, качали казачьего офицера.
– Вы теперь наши братья, – приговаривала публика.
– Да-да, – отвечал казак.
Они колесили долго. Иван все время фантазировал, рисовал удивительные перспективы, ожидающие Россию.
Нева под мостом кипела, надувалась и напрягала все силы, чтобы разнести теснящие ее гранитные стены.
Полюбовавшись ею и бросив продолжительный взгляд на Петропавловку, они повернули домой.
Наутро солнце, прятавшееся до сих пор в тумане и дождях, всплыло над городом.
На фасадах домов и заборах рельефно выделялись громадные белые плакаты с объявлением конституции.
– Значит, свобода – не мистификация, – проговорил радостно Иван.
Он кликнул извозчика и велел везти себя к университету.
Извозчик дернул вожжи, и Ивану показалось, что он поплыл по мягкой реке.
Широкая шляпа его была смята и сидела на нем боком, глаза его блестели, и он всем улыбался. И все улыбались ему, так как все были также пьяны от счастья и радости.
На Казанской площади говорил какой-то оратор.
Иван узнал Прохорова. Он махнул ему шляпой и крикнул:
– Не жалей, товарищ, патронов!
Тот улыбнулся в ответ.
А вот и университет!
Не Нева ли выступила из своих берегов?
Перед университетом колыхалась живая река.
Здесь собралась вся учащаяся молодежь и сознательные рабочие.
У каждого в петлице алела красная лента, и над толпой алые знамена, десятки знамен.
С балкона говорили ораторы.
Иван пробрался на балкон и также бросил в толпу несколько слов.
Он находил, что победа, вырванная из лап реакционеров с таким трудом и со столькими жертвами, не должна туманить головы и что народ должен сражаться дальше и дальше… Он говорил о необходимости немедленной амнистии всем борцам, которым мы обязаны свободой…
Толпа двинулась с пением и со знаменами к Невскому.
Иван вместе с Наташей, Чижевичем, Семеновым и Прохоровым открыли шествие.
У каждого в руках алело знамя с надписью-требованием:
«Долой милитаризм!»
«Долой бюрократию!»
«Долой произвол!»
На знамени Ивана Федоровича было вышито рукой Наташи:
«Да здравствует социализм!»
Первые ряды пели «Марсельезу».
Торжественно звучали слова:
Отречемся от старого мира,Отряхнем его прах с наших ног!