Река
Шрифт:
–Давай сначала салатик, Лизуня. Есть продукты?
–Конечно, сейчас сделаю.
Она собирает травинки, щепочки, какие-то цветочки на маленькую тарелочку. Кушай, дедушка. Дает ему малюсенькую вилку. Он с удовольствием «ест», а внучка смотрит за трапезой с выраженьем хозяйки, кормящей семью.
Потом идет суп, второе, лимонад с пирожным.
И в голове всплывает:
– Запомни, может быть это и есть счастье!?
Мысль неожиданная. Но опровергнуть ее он не смог. Так и носил в душе, с годами убеждаясь в ее бесспорности…
…Счастье…
Они
Кабина – 2 стула, на фюзеляж пошли боковушки от детской кроватки в хвосте перевернутая табуретка. Всё накрыто покрывалами. Штурвал – руль от детского велосипеда. На головах у пилотов вместо шлемов вывернутые зимние шапки. Лыжные очки.
Полетели.
Маратик – штурман. Он листает атлас мира с картами стран и континентов. Прокладывает пальцем трассу полета. Влад считывает названия стран и городов, над которыми они летят, старательно, на два голоса, изображая гудение моторов. Детское воображение совершенно игнорирует реальность, перед глазами при взгляде вниз проносятся моря, леса, степи и джунгли.
…Счастье…
Каникулы после шестого класса. Он стоит в старом песчаном карьере. Метрах в двадцати от него в песок воткнута мишень. На ней поясной силуэт человека с расчерченными кругами и цифрами. Десятка в районе лба и до единицы в районе плеч.
Накануне он выступал в городских соревнованиях по плаванию за общество «Динамо». А сегодня в знак благодарности его привез на Газике старший товарищ из «Динамо» для поощрения.
Он сунул в руки Владу пистолет ТТ и коробку с 75 патронами.
– Вот тебе награда за медаль на соревнованиях. Стреляй, а я буду магазины набивать.
Какое это было удовольствие палить по мишени, воображать в ней фашиста, радоваться каждому попаданию!
Счастье…
– Владик! У тебя сын родился! Мы звонили в роддом.
Это Ванда из отдела труда и зарплаты, сияя улыбкой во всё полненькое личико, ворвалась в их технический отдел с ожидаемой новостью.
Он звонил 20 минут назад. Еще не было результата. А вот и случилось. Мальчик! Сколько они гадали, кто родится. Теперь ясно. Он схватил авоську и побежал в ближайший гастроном.
В Роддом он отвел ее вчера. Пешком. Утром приходил участковый врач. Сказал, что сроки уже прошли. Пора рожать. Если не явитесь к обеду, грозил прислать скорую. Государство следило за тем, чтобы роженицы не слишком долго получали «декретные». Положено два месяца до родов, два после. Будьте – нате.
Вот он и отец. Неведомое, сладкое, тревожное и еще всякое-всякое новое чувство. Как будто крылья несут его. Не заметил, как вернулся с полной сеткой в отдел. Там женщины уже нанесли закусок – многие не ходили в столовую, брали еду из дому. Ну а через пять дней он уже принимал на пороге роддома маленький, легкий, драгоценный сверток. Откинул угол одеяльца и ощутил внутри жаркую волну нежности.
А через три года принимал уже дочку.
…Счастье…
Золотая свадьба родителей. 1994 год. Май. К тому времени уже вся семья Марата перебралась к ним в Норильск. Тут же и Влад с детьми. Только сын жил в Израиле с дочерью. Решили торжество устроить в Норильске. Тем более, что «старики» давно собирались навестить детей и внуков. Да им, Ветеранам Войны даже положены раз в год бесплатные билеты. Сына Сашу снабдили деньгами на перелет из Израиля с самым младшим тогда членом их большой семьи, его дочерью Полинкой.
Отгуляли весело и шумно Золотой юбилей в уютном кафе. Было много тостов, пожеланий в песнях, стихах. Пели песни, танцевали. На следующий день поехали на турбазу за город. Молодежь покаталась на лыжах, старшие посидели за чаем на веранде, подышали морозным свежим воздухом. В мае Норильские окрестности еще под снегом. Реки и озера не вскрылись, а солнце уже светит вовсю, не заходя на ночь. Полярный день. Снег искрится, ёлки стоят с шапками снега на разлапистых ветвях. Маленькой Полинке вдоль лыжни под елки попрятали сюрпризы. Шоколадных Дедов Морозов и зайцев. На ветки повесили колу и конфет. Вот было радости ребенку! Сказала, что тундра лучше Израиля. Потом обед. Шашлык, вино. Закуски с вчерашнего банкета. Благодать.
Маратик с Владом берут гитары. Все поют любимые песни родителей. Песни войны, песни их молодости. Потом и отец берет инструмент, поет старинные романсы. Наконец, отец и двое сыновей поют фирменную – грузинскую серенаду. Они разучили ее на три голоса давно, когда они с братом еще учились в школе.
Все трое с сильными голосами. Отец и похожий на него Марат кучерявые брюнеты, носы с горбинкой, усы. Ну, вылитые грузины. Да и Влад брюнет. Только без усов.
«Серенаду вместе эту распеваем мы дуэтом.
И всю ночку до рассвета ждем, любимая ответа,
Что ты нам скажешь?»
Льются куплеты, кажется – вокруг грузинские горы и виноградники, а в небольшом городке, под балконом, поют с переливами влюбленные грузины.
И живы родители. И вся семья в сборе…
Счастье…
И опят он с внучкой. Укладывает спать.
– Спи, моя маленькая, гладит он ее по головке.
– нет, дедушка. Еще песенку. Нет, две. Про Костю моряка. И про бойца.
Как всегда, он поет ей песни под гитару, укладывая спать. Когда была еще кроха и усыпала на руках, носил по комнате и пел тоже. Привыкла.
Репертуар был обширный. Эстрадные хиты его молодости, студенческие, дворовые, революционные и песни войны. Были и блатные, еще от отца и знакомых из любителей. Сейчас поет, что попросила. Под «Шаланды полные кефали…» хлопает в ладоши, подпевает, смеется. А «про бойца» слушает, сжавшись в комочек, с выступающими на глазах слезинками. Каждый раз надеется, что боец не умрет.
«Грустные ивы склонились к пруду, месяц плывет над водой.
Там у границы стоял на посту ночью боец молодой.