Реки золота

Данн Адам

— Повезло тебе, — прошептал Сантьяго.

— Не спрашивай, какого, — прохрипел Мор. — Все равно не скажу. Однако нам нужно работать вместе. Мы должны доверять друг другу. Если тебя это успокоит, скажу, что я так и делаю.

Сантьяго взял себя в руки.

— Что у тебя с голосом?

— Я находился в дальнем дозоре со своей группой, и мы попали в засаду. Осколок гранаты задел мне горло. Хирурги не могли добраться до него из-за спинного мозга. Иногда рубцовые ткани давят на гортань, и приходится делать усилие, чтобы говорить ясно.

Сантьяго

захлопал глазами.

— Тебе больно говорить?

— Нет. Только требуется больше усилий. Каждое слово дается с трудом.

— Где это произошло?

Мор колебался несколько секунд.

— В Баджауре.

— Черт возьми, где это?

— Северо-Западный Пакистан.

Сантьяго почувствовал головокружение, как в тот раз, когда Маккьютчен раскрыл для него шлюзы правды.

— Мы ведь не входили в Пакистан.

— Верно, — подтвердил Мор.

— Когда это было?

— Секрет.

Сантьяго сделал еще попытку.

— Почему ты был в Паки…

— Секрет.

Сантьяго изменил подход.

— Говоришь, ты Р/КУ. Как это понимать, солдат ты или шпион?

Мор задумался, ища взглядом акулу.

— Формально я войсковой разведчик, но по характеру операций, которые проводил, не только. Так что, можно сказать, то и другое.

У Сантьяго появилось ощущение, будто он плывет.

— Так ты что, ищешь зону высадки? Морская пехота высадится в Нью-Йорке?

Ему не верилось, что эта чушь исходит из его уст.

— Нет, здесь я один. Это операция ДПА.

Опять непонятная аббревиатура.

— ДПА?

— Другое правительственное агентство.

— Какое?

Мор неторопливо подмигнул ему.

— А, — произнес Сантьяго, чувствуя себя так, словно вновь оказался в детском саду. — Эта публика.

Они немного помолчали, ища взглядами акулу.

— Послушай, — неожиданно пробулькал Мор, — не спрашивай, зачем внедрили в управление полиции такого специалиста, как я. Я не определяю политику, я просто один из людей, осуществляющих ее. Боссов беспокоит, что часть денег, поступающих в страну, может оказаться грязной, и судя по тому, что мы обнаружили, они правы. Кто-то создал здесь сеть, возможно, за долгий период времени, и она распространяет наркотики через точки, связанные такси, эти люди отмывают деньги через иную часть сети, которой мы еще не обнаружили. Министерство финансов, должно быть, занимается этой проблемой с другой стороны, и мы столкнулись друг с другом.

— С какой стати министерству финансов интересоваться расследованием убийств, которое проводит управление, тем более делом ОАБ?

— Я не говорю, что оно этим интересуется, просто мы привлекли их внимание, занимаясь поставками, и, видимо, им стало любопытно. Думаю, это все одно и то же дело. Они, как и мы, искали деньги, но вместо этого нашли в такси наркотики. Видимо, это дело ведет и ФБР, а может быть, и полиция штата. Возможно, причастен даже ОСИОП, который так тебе нравится.

Сантьяго с каждой минутой недоумевал все больше.

— Почему столько разных органов ведут свои расследования?

Почему не организовать совместную операцию? Это дало результаты…

— Потому что, — перебил его Мор, снова напрягая горло, правительство во многом похоже на «Урбанк». Множество людей во множестве мест занимаются множеством разных дел, и общая картина не слишком ясна, особенно в том, что касается разведки. Один из боссов, знающий, что я здесь, должен все это координировать, но не все главы агентств сообщают ему о происходящем Иногда причиной тому соперничество, иногда неведение Когда дело касается больших денег, получается что-то вроде кипячения раствора — разные молекулы ускоряют движение. Иногда они сталкиваются, как мы с командой министерства финансов.

Сантьяго все еще пребывал в недоумении; правда, оно уменьшилось с тез пор, как они въехали на автостоянку аквариума. Но вопросы копились.

— И сколько людей на Полис-плаза, один, знают, что ты здесь делаешь?

Мор пожал плечами:

— Комиссар. Может быть, прокурор федерального судебного округа или министр юстиции. Точно сказать не могу. Но им велено помалкивать.

Сантьяго вспомнился недавний эпизод.

— А Деррикс?

— Да. Как руководитель контртеррористических операций он должен быть в курсе.

— О чем вы говорили в участке Центрального парка?

— Он любопытствовал. Сказал, что слышал обо мне из разговоров в силах специального назначения. Спрашивал, единственный ли я.

— Единственный кто?

— Специалист из ССН, внедренный в управление полиции.

Сантьяго почувствовал, как опускается желудок.

— И ты единственный?

Мор снова стал Рыбьей мордой, это совпало с появлением акулы. Глядя на них, разделенных несколькими футами воды и стекла, Сантьяго подумал, что ошибался. Мор не походил на тех существ, которых он ловил в море. Мор не та рыба, которая попадается на удочку. Мор был опаснейшим хищником, как акула, скользящая в холодной темной воде возле него.

— Не знаю, — честно ответил Мор, и кровь у Сантьяго похолодела в жилах. Мысль о неизвестном количестве превосходно обученных, закаленных в боях психов вроде Мора, выпущенных в Нью-Йорке полицейскими значками и достаточной огневой мощью, чтобы уничтожать целые городские кварталы, не знающих удержу, пугала его. Даже больше, чем та езда с Мором в машине.

— А ведь существуют законы, запрещающие такие вещи.

Сантьяго решил, что подобное замечание сделать стоит.

Мор неприятно фыркнул.

— Официально я здесь для помощи в борьбе с наркоторговлей. По закону это легально. Морская пехота давно сотрудничает с бюро в борьбе с наркотиками, не знаю почему. Внедрение в спецназ отличное прикрытие, я действительно обучаю обращению со снайперской винтовкой; полицейским это очень нужно. Вызваться добровольцем в ОАБ была моя идея, и, насколько мне известно, предметом обсуждения это ни разу не становилось. До сегодняшнего дня.

Мор подался ближе, и Сантьяго с трудом подавил желание отступить назад.