Рекордсмен
Шрифт:
На третьем обороте, когда за стеклом гермошлема вновь появилась Земля, я разжал ладонь, отпуская молот в свободный полет к Родной планете. Только бы рукоятка не застряла в перчатке или не содрала ее. Придется, не дожидаясь в круге падения молота, как можно быстрее мчаться к базе, чтобы получить не очень сильное обморожение. Попытку тогда не засчитают.
А вдруг молот долетит до Земли, и тогда я стану свидетелем, как по планете из той точки, куда угодил спортивный снаряд, побегут трещины, и она рассыплется, как стеклянный плафон?
Шар и цепь чуть
К счастью, в Землю молот не попал. Датчик передал на стекло гермошлема, что он пролетел 198 метров. Это значило, что я в 2 раза превзошел мировой рекорд. И это с первой попытки!
– Поздравляю! – услышал я восторженный вопль Нормана. Он прыгал на месте от радости, поднимаясь каждый раз примерно на полметра.
– Моо-лоо-дес! – проголосили китайцы со своей базы.
Если у арбитров, следящих за неукоснительным выполнением правил, возникнут претензии к весу молота, они могут его изучить. На Луну они не прилетят, а на Земле он будет весить равно столько, сколько и должен весить подобный спортивный снаряд. Не моя забота, что в правилах не записано положение, согласно которому молот надо метать обязательно на Земле. Никто не подумал, что его можно бросать в других местах.
Теперь, конечно, придется внести изменения. Мой результат аннулируют. Или нет? Законы ведь обратной силы не имеют. В любом случае какое-то время я похожу среди рекордсменов.
Я подозвал к себе одного из роботов и приказал ему отнести на базу молот.
Норман, взобравшись в свой кабриолет на дутых шинах, ехал, выставив вверх свой флаг, отчего-то похожий на рыцаря с копьем. Я шел ему навстречу, широко расставив руки в стороны.
Когда между нами оставались считанные метры, Норман остановил кабриолет, выпрыгнул из него, помчался ко мне громадными прыжками и едва не проскочил мимо, так что пришлось его ловить, а после мы сжимали друг дружку в объятиях и выбивали шлепками лунную пыль из наших скафандров.
-Ооо, ты есть молоток! – Норман постепенно осваивал и русский язык, и русский сленг. – Ты есть великий спортсмен!
Он признался, что привез «горячее», тут же поправился на «горячительное».
– Откуда? – спросил я.
– А вот это зачем? – спросил Норман и показал мне свои растопыренные ладони в толстых перчатках и добавил, будто это всё объясняло: – Я же из Монтаны!
Я не пил его мутное пойло, а лишь делал вид, что поддерживаю приятеля. Спиртное с повышенными оборотами и пониженная гравитация в совокупности дают головокружительный коктейль.
– А чё, меня полиция, что ли здесь остановит и за езду в нетрезвом виде прав лишит? – спрашивал меня Норман, когда я уговаривал его не ехать в таком виде домой. Он тут же отвечал на свой вопрос: – А вот не дождутся. Да и нету здесь полиции. Нетууу!
Пока мы так мило беседовали, события во внешнем мире разрастались, как снежный ком, несущийся
– Молодец. Люблю тебя! – сказала она, закрыла глаза и сделала вид, что целует меня и вдруг ее губы действительно расплылись, точно прикасались не к воздуху, а к чему-то более материальному. Я догадался, что она поставила перед собой кусок прозрачного пластика, чтобы поцелуй превратился из воздушного в почти реальный. От него меня действительно пробрала дрожь. – Все, некогда, – продолжила Мила. – Меня одолевают репортеры. Я буду вести твою пресс-конференцию. Мне к ней надо подготовиться.
– Чего вести? – не понял я.
– Ты же не будешь против, если я скажу, что сама всё придумала? – спросил Мила, оставив без ответа мой вопрос.
– Валяй, – сказал я.
Я приготовился, что начальство сотрет меня в лунную пыль. Но оно и не думало метать с небес громы и молнии. Я не ожидал, что на связь выйдет сам руководитель корпорации Дмитрию Юрьевич Каратузов. Он поздравил меня и сказал, чтобы я готовился к пресс-конференции.
– Только скажи, что идею тебе подали мы, – попросил он. – Хорошо?
– Я уже обещал это кое-кому. Можно я скажу, что это плод коллективного разума? А отчего такой ажиотаж?
– Кому? – спросил он.
– Обещал, – капризно сказал я.
Я не понимал масштабов происходящего, пока мне не объяснили, что какой-то хакер вскрыл мониторы, расставленные на стадионе в Барселоне, и моя попытка транслировалась на них в прямом эфире. То есть ее вообще видели все, кто наблюдал за соревнованиями, ну а потом ее повторили в репортажах по всему свету. Я стал главной спортивной сенсацией дня! Я вообще стал главной сенсацией дня, потому что сюжеты о том, как я устанавливаю мировой рекорд, переползли в блоки обычных новостей и шли чуть ли не в самом начале выпусков.
Меня уже не могли уволить с волчьим билетом, даже если начальство поначалу строило такие планы. А оно ведь строило…
С пару десятков национальных ассоциаций подали протест, требуя аннулировать результат. Я не был заявлен на чемпионат в Барселоне. Зато мне удалось привлечь к нему большое внимание, а это рекламные денежки. За это мне многое прощалось. Поскольку на моем скафандре и шлеме были двуглавый орел и российский триколор, над которым красным было выведено «Россия», не вызывало никаких сомнений за какую сборную я выступал.
– Ты, когда готов провести пресс-конференцию? – спросил Каратузов.
– Да хоть сейчас, – сказал я.
– Сейчас рано. Через час. Успеем всех оповестить. Ты насчет того, что идея наша, помнишь?
– Коллективного разума, – уточнил я.
– Черт с тобой, говори, что Коллективного разума.
О время общения с репортерами меня поддерживал Норман. Он имел полное право сидеть рядом, поскольку участвовал в создании спортивного снаряда, а значит, тоже был частичкой того «Коллективного разума», помогавшего поставить рекорд. Иногда американец вклинивался в разговор, вставляя что-то вроде: «Он есть молоток».