Рекруты Натоотвааля - золотой астероид
Шрифт:
— Я должен запустить себе в кровь микророботов для сшивания сосудов из набора самопомощи, — сказал Лемье и глаза его закрылись, — но, думаю, сшивать уже нечего, и крови я потерял треть. Я немного отключусь, вы уж без меня. Я хотел дом в Нормандии и чтобы Роза вернулась ко мне от торговца устрицами. Я хотел образование детям, чтобы они простили мой уход. А теперь не знаю, заплатит ли Натоотвааль им…
Лемье вытащил из кармана пакет с ампулами, взял одну, сломал носик, обнажая иглу. Через ткань скафандра он вколол её содержимое в бедро. Рука повисла на подлокотнике, а индикатор скафандра загорелся белым, показывая, что сердце остановилось.
— Что творишь?! Дик, бери танк на себя! — Дыбаль повернул ручку тестового сигнала радиомаяка.
— Сверчки теперь не очень-то в нас постреляют. Мы под их эмиттерами, — сказал Айдем и в этот момент в танк ударил снаряд. Всё вздрогнуло и зашаталось.
— Не очень? — выдавил из себя Дыбаль.
— Эти болванки не страшны.
«Шрект» был виден как на ладони, но вся мощь базы была бессильна против одинокого танка, приткнувшегося к сердцу обороны — главным эмиттерам защитного поля.
На пеленгаторе было видно, как к центру базы начали двигаться танкетки, самоходные излучатели антиматерии, целые крепости на гусеницах и гравитационных подушках, чтобы с короткой дистанции уничтожить их, не подвергая опасности основу обороны. Техника, как гигантские насекомые, лезла из подъемников, укрытий, замаскированных позиций, вынося на поверхность массу корректировщиков и гроздья роботов. Штурмовики и истребители стаями висели над базой, зловеще поводя клювовидными носами и отростками оружия. Неистовствуя, они жгли ранее подбитую технику, трупы, яростно расстреливали подозрительные бугорки, поднимая море грунта вперемежку с шарами атомных разрывов и аннигиляции. Это сумасшествие не имело возможности разыграться около эмиттеров, внутри силового поля. Пользуясь тем, что противник пошёл ва-банк, по его летательным аппаратам не без успеха вели огонь корабли Натоотваля. Если бы не угроза контратаки со стороны «Кровура», то такие условия были идеальными для возобновления штурма.
— Один-ноль в нашу пользу! — Дыбаль вывалился на плиты экрбетона через боковой люк.
Он установил радиомаяк и активизировал его. Через минуту маяк был готов мощным, прошибающий помехи, лазерным импульсом довести до навигационной системы «Кондрерха» свои точные координаты. Если рейдер к этому моменту будет готов к скачку, то он окажется в ста метрах от места, где стоит маяк. Он обойдёт оборону, минуя защитное поле. После это рейдер мог своим огнём уничтожить эмиттеры изнутри.
— Надеюсь, подонок Слепех не сбил настройки радиомаяка, иначе даже представить нельзя, куда переместится «Кондрерх», — Дыбаль вдруг понял, что видит всё словно через трубочку — только небольшой пятачок в центре фокусирования взгляда.
Остальное пространство от него было скрыто туманом. То, что раньше виделось сразу, теперь нужно было осматривать, поворачивая голову и вертя глазами — сознание включило тоннельный эффект, оставив в поле зрения только самое главное.
— Время остановилось и стало вечностью, — прошептал он.
Наращивание боевых возможностей сверов вокруг танка у эмиттеров, шло быстрее, чем отсчёт секунд на экране радиомаяка. Дыбалю и Айдему стало ясно, что танком придётся пожертвовать. Нужно было отправить его — своё единственное убежище в бой, чтобы выиграть секунды.
— Не думай о секундах свысока, наступит время, сам поймёшь, наверное, свистят они как пули у виска… — вспомнились Дыбалю строки старинной песни.
Он вытащил из танка штралер, гранатомёт и начал вытаскивать танкистов. Айдем сел на командирское место и начал бешено крутить башню, расстреливая роботов на пандусе и беспилотники. При этом он успевал вести дуэль с двумя танками, продвигающимся от линии бункеров. Ему приходилось ещё подрывать зарядами антиматерии облака микроскопических роботов-москитов. Москиты были сейчас, самой большой опасностью. Они представляли собой распылённые, управляемые дистанционно, взрывчатые вещества или крошечные ёмкости с кислотой. Они могли окружить облаком, блокировать управление, связь, нанести механические повреждения
Дыбаль уложил у парапета стрелка танка Колобоева и водителя Попеску. С помощью Айдема он вытащил из танка Лемье. Напряженность магнитных и психопатогенных полей, которыми сверы пытались разбалансировать танковые системы и подавить активность живых существ, достигли запредельных величин. Когда Айдем и Дыбаль касались друг друга или танкистов, между ними проскакивала искра, похожая на дугу сварки.
— Чувство, что меня вывернули, — сказал Дыбаль, ощущая подступающую рвотну.
Их танк с тактическим красным номером 017, освободившимь от экипажа, запустил программу борьбы до последней возможности. Скрежеща гусеницами, он развернулся и понёсся вниз.
Съезжая по пандусу навстречу врагу, танк успел обменяться выстрелами с танками сверов и подбить один. Получив попадание, уже горя, танк 017 врезался в группу танкеток и роботов, протаранив и разметав их. Вырвавшись на простор, он потонул в хаосе огня, не переставая стрелять. Танк отлично держал защитное поле, вел огонь, боролся с пожаром. И только раскалившись докрасна, после того, как отказали системы, опало защитное поле, он превратился в шипящий ком, а потом в лужу металла и керамики. Место, где «Шрект» принял последний бой, превратилось в извергающийся вулкан, кипящее озеро.
Айдем и Дыбаль, подчиняясь позыву, взялись за руки, упёрлись стёклами гермошлемов друг в друга. Наступил финал. Всё, что было до этого мгновения, было прелюдией, подготовкой события, такого же важного, как появление на свет. Смерть! Последний бой! Уже со стороны, им слышалось биение крови в сердцах. Перед глазами плыли любимые лица, панорамы, страницы, эипзоды жизни, калейдоскопом строились узоры, лезли из подсознания химеры и монстры. Зачем они жили? Когда? Кем были?
Дыбаль и Айдем взяли оружие, и пять бесконечно долгих минут, до того, как сработал радиомаяка, продолжали борьбу. Среди боевых механизмов врага были выпущены все гранаты, расстреляны кассеты штралеров. У Айдема оторвало взрывом ногу и рассекло живот, у Дыбаля была отрезана рука и простреляна грудь. Люди закрыли радиомаяк своими телами. Им нужно было защитить его от роботов-москитов, которые облепили скафандры как чёрные адские снежинки, и разъедали броневые чешуйки, проводя в людей излучение. Айдем и Дыбаль истекали кровью. Страха не было, и даже боль отступила, словно в стараниях больше не было смысла.
— Прощайте, люди… — прошептал Дыбаль, — Шиела, я иду к тебе…
— Джеронимо! — одними губами произнёс Айдем.
Они умерли в момент, когда сработал радиомаяк и из компенсационного завихрения телепортации возник «Кондрерх». Сверкая золотым покрытием брони, рейдер появился там, где находился радиомаяк. Огромный корпус как чудовищный штамп выбил на поверхности базы огромный эллипс, отправив всё, что оказалось внутри этой проекции туда, откуда он начинал ноль-переход.
Идея Дыбаля сработала. Рейдер целиком вписался под защитное поле и только небольшой кусок атмосферного стабилизатора был срезан его границей. Не давая противнику опомниться, «Кондрерх» дал залп из всех систем. Он как ветром сдул со всей поверхности базы излучатели, танки, постройки, склады, роботов, штурмовики и зонды. Никакая планетарная техника не имела возможности противостоять этой мощи — ничто внутри не защищённой теперь базы даже близко не могло сравниться с защитой и вооружением рейдера. «Кондрерх» закрылся защитными полем и им, как тараном ударил по этим башням главных эмиттеров. Издалека это было похоже на то, как по кеглям в боулинге бьёт шар — башни раскрошились, развалились на куски. Терхома оказалась беззащитна и корабли 604-й эскадры при поддержке линкора «Мертауэрт», нанесла огневой удар, разрушив и повредив все оборонительные постройки, уничтожив огневые точки на поверхности и на части этажей, заглублённых в недра астероида.