Реквием опадающих листьев
Шрифт:
— «Обжорство, слава богу, не тайный порок», — хмыкнула Бесс.
Отец наградил ее неодобрительным взглядом.
— Анжелика, скажите, а вы давно дружите с Лизой? Для меня, честно признаться, большое откровение, что у нее есть подруги. За двадцать лет не видел ни одной.
— Видите ли, — улыбнулась та, — у красивых и успешных женщин не бывает подруг и друзей. У них есть соперницы, поклонники и любовники.
От ответа на вопрос, как давно они знакомы, Анжелика умело уклонилась, задав свой:
— Простите за бестактность,
Лиза пригубила вина, с трудом скрыв улыбку, видя, как зарделись щеки отца.
— Разведен.
Анжелика наклонила голову, позволяя волосам стечь по плечу.
— Какая жалость…
— Простите? — не понял Александр Вениаминович.
Она приподняла руку с огромным бриллиантом на безымянном пальце.
— …жалость, что я уже замужем.
— Идем, покажу тебе свою комнату. — Бесс поднялась, сбросила кости с тарелки в ведро и поставила ее в посудомоечную машину.
Отец с явным усилием произнес дежурную фразу, что был рад знакомству.
Гостья ответила взаимностью.
Бесс провела Анжелику в свою спальню. Та прошлась до кровати, огляделась. Взор черных глаз остановился на глянцевом журнале, лежащем на столике возле дивана.
— Кто это? — указал палец с длинным ногтем на красующуюся на обложке актрису.
— Скарлетт Йохансон.
— Она первая красавица Петербурга? — изумилась вампирша, листая журнал.
— Нет, просто голливудская актриса.
Анжелика брезгливо отшвырнула журнал.
— Как это?
— Что «как»? — не поняла Бесс.
— Как простая актриса может попасть на обложку? Она из знатных? Спит с вашим президентом?
Девушка пожала плечами.
— Не думаю.
Красавица вздохнула.
— Какой позор для города, страны, в которой обложки журналов украшают беспородными чужестранными актрисульками.
— Не парься, — расхохоталась Бесс, — это не единственный и не самый страшный наш позор.
— Да-а? — Анжелика выглядела воистину удивленной.
— Угу, мы живем в отсталой стране… как бы тебе объяснить… мы в полной жопе.
— Впервые слышу. — Красавица потрясенно моргнула и осторожно спросила: — А многие у вас так думают и высказываются?
— Конечно, все кому заблагорассудится! — Бесс плюхнулась на диван. — Мы живем в свободное время!
Девушка присела рядом.
— Знаешь, должна тебя предупредить: если ты нашему правителю скажешь, что он управляет отсталым городом, боюсь, жить в нем ты больше не будешь. Собственно, не только в нем, а вообще. Инакомыслие — основа для разложения любого общества.
— А я думала, у вас полный беспредел, похуже, чем у нас. Легализованные детские бордели?
Анжелика задумчиво облизнула верхнюю губу и, глянув на журнал, промолвила:
— У нас разные представления о беспределе. В нашем борделе всегда был порядок, никто не роптал.
— Да, похоже, разные, — согласилась Бесс. — Ваши слабые вампиры и рта боятся открыть, до чего запуганы!
Красавица
— Скажешь тоже! Просто вапмирье живет спокойнее элиты. Им не приходится терпеть диктат Лайонела! Рукоплескать в театрах, опере, знать назубок всех мировых композиторов, историю Петербурга и массу всякой чепухи, чтобы в любой момент мы могли поддержать разговор с правителем или восхититься его остроумием.
— Но если элита так тяготится, то…
— Тяготится? — оборвала Анжелика и усмехнулась. — Нет же, все несколько иначе. Мы не обязаны разделять высокие идеалы Лайонела. То цена его внимания, все из кожи вон лезут, лишь бы заслужить хотя бы капельку! — Она недолго помолчала, после чего беззлобно фыркнула: — А он берет и влюбляется в девчонку, даже не окончившую колледж!
— Ты все еще влюблена в него? — спросила Бесс.
— Ни больше и ни меньше, чем любой вампир в этом городе. Все мы влюблены в его дьявольскую власть. — Анжелика откинулась на спинку дивана и потребовала: — А теперь ты мне расскажи о ваших правителях. Многие из нас абсолютно невежественны относительно реалий мира людей.
Глава 16
Глупые мечты
Что нужно спрятать, чтобы тот, кто ищет, даже найдя, продолжал искать? — медленно проговорил Лайонел, глядя на прямоугольники серебряных печатей на столе.
Молодой парень возле дверей взволнованно прижал большой темный конверт к груди.
— Может быть, часы?
Лайонел вскинул глаза. Он совсем позабыл о посыльном. — Давай, что там у тебя!
Парень положил перед ним конверт — на нем стояла печать Высшей школы.
Молодой человек жестом приказал мальчишке убираться. Тот уже возле двери обернулся.
— Скажите, а я угадал?
— О чем ты?
— О загадке… ответ — часы?
Лайонел потер подбородок, а мальчишка пустился объяснять:
— У кого всегда не хватает времени, тот, даже если найдет его, все равно вскоре снова будет искать. Разве нет? — Сколько тебе лет? — осведомился Лайонел.
— Семьдесят три.
— По вечерам в районе Нарвских ворот, у лотка с хотдогами лает бездомная дворняга, так вот, даже она лучше тебя соображает! Время — ценность смертных. Бессмертный не станет прятать то, что не является важным для него самого и не составляет ценности для того, кто будет вынужден искать.
— Простите, — прошептал посыльный.
— Свободен. — Лайонел раскрыл конверт и достал из него альбомный лист. Долго на него смотрел, затем пробежал глазами короткую записку от преподавателя изобразительного искусства Высшей школы, где училась Кира.
Некоторое время он сидел, уставившись в одну точку — на том самом присланном листке. Совсем не о нем ему сейчас хотелось думать, но откладывать и дальше разговор Лайонел не мог. Промедление в этом случае было подобно загноившейся ране, которая начала нарывать прежде, чем он о ней вспомнил.