Реквием по Homo Sapiens. Том 2
Шрифт:
Вслед за этим Кийоши перешел к историческим мифам и преданиям. По словам Ханумана, Иисус Кристо, Лао Цзы, Нармада и прочие боги и святые древних времен дошли всего лишь до пятой ступени. На шестую из древних поднялся только Джин Дзенимура, а из рингистов — Томас Ран и Сурья Сурата Дал. (Прежде Хануман причислял к адептам шестой ступени еще и Джонатана Гура, но когда Каллия начала все больше откалываться от основного учения, Хануман низвел его на пятую, а Бардо — еще ниже. Если верить Хануману, Бардо едва достиг душой и разумом интеллектуальной ступени весьма плохо развитого
Данло с грустной улыбкой взял чашку из-под риса и стал подбирать прилипшие ко дну зернышки.
— А как же Николос Дару Эде? — спросил он, взглянув на свой образник, стоящий на шахматном столике. Программа придала лицу голографического Эде любопытствующее выражение. — В галактике не счесть людей, верящих, что Эде — величайший и единственный Бог.
Кийоши нахмурился и яростно сцепил руки.
— Лорд Хануман говорит, что Эде — величайший в истории шарлатан, а верящие в него Архитекторы — беспутные худшего сорта.
Он не добавил, что многие рингисты во главе с Сурьей Суратой Лал ратуют за объявление войны Архитекторам всех кибернетических церквей, рьяно сопротивляющимся распространению рингизма. Сурья считает, что Архитекторы — это деградировавшие существа, добровольно и безнадежно застрявшие на самой низшей ступени. Их следует поселить на планетах-резервациях и впрыскивать им слель-вирусы, чтобы уничтожить их мозговые барьеры и открыть им истину Пути, но и тогда их способность преодолеть все девять ступеней будет очень сомнительной. Один из божков подслушал, как Сурья говорила Хануману, что лучше, пожалуй, попросту усыпить их, избавив от мук низменного, безнадежно человеческого существования.
Данло тоже нахмурился: ему не понравилось выражение, которое он подметил в глазах Кийоши, но обида, написанная на лице Эде, снова вызвала у него улыбку. Вот по крайней мере один бог, который никогда уже не будет нуждаться в еде — если, конечно, не обретет свое замороженное тело и не втиснется снова в эту безнадежно человеческую оболочку.
— Значит, ты веришь, — сказал Данло, — что мой отец стал первым богом в истории вселенной?
— Во всяком случае, первым, кто совершил переход от человека к богу.
— Ты веришь, что он преобразился и не нуждается больше в пище?
— Я верю, что он теперь намного выше этого. Слышали вы о видении Масалиты Райзель?
— Нет, — признался Данло.
— Ну так вот: всем известно, что Мэллори Рингесс покинул Невернес в последний день 2941 года. Масалита в тот день медитировала среди камней в Садах Эльфов. Она смотрела на звезды и вдруг увидела вспышку — столь яркую, что чуть не ослепла. Она утверждает, что свет шел не с
— Правда?
Лицо Кийоши теперь сияло, как солнце.
— Все знают, как любил Мэллори Рингесс взбираться на Аттакель, чтобы побыть там в одиночестве. Это было его последнее восхождение перед тем, как совершить восхождение еще более великое и слиться с сиянием звезд.
— Ты веришь, что мой отец превратился… в этот свет?
— Как же иначе?
— Веришь, что его человеческое тело преобразилось в чистый свет?
— Вспышка, которую видела Масалита, была очень яркой.
Данло, с улыбкой закрыв глаза, произвел в уме быстрые вычисления и сказал: — Если бы все атомы отцовского организма преобразились таким образом, освобожденная энергия должна была составить сто триллионов эргов.
— Это много? — спросил будущий историк Кийоши.
— Это эквивалентно тысяче водородных взрывов. Такое явление превратило бы весь город в пар, а склоны Аттакеля в лаву. Если бы Масалита в самом деле видела то, что ей померещилось, одной временной слепотой она бы не отделалась.
— Может быть, ваш отец нашел способ преобразиться, не высвобождая такого количества энергии?
— Существуют законы эквивалентности материи и энергии. Эйнштейн открыл их на Старой Земле еще до Холокоста.
Но на Кийоши и этот аргумент не подействовал.
— Кто, по-вашему, сильнее: какой-то древний беспутный ученый или бог? Бог, уж конечно, способен переделывать законы, непреодолимые для простых смертных.
На это Данло, по-прежнему выбиравший рисовые зернышки из чашки, ответа не нашел.
— Я не могу не верить, что ваш отец преобразился в свет, — продолжал Кийоши. — Такой свет подлинно свободен и способен странствовать по всей вселенной.
Данло хотел напомнить ему, что такой свет, при всей своей свободе, странствовал бы по черным глубинам вселенной очень медленно; впрочем, если отец способен переделывать законы природы, он и само пространство-время мог изменить так, чтобы передвигаться со скоростью тахиона.
— А как же отцовский корабль, “Имманентный”? Он исчез в один день с моим отцом. Легкий корабль в ту ночь мог бы передвигаться почти бесконечно быстрее света — для того он и создан.
— Ну, если Мэллори Рингесс сумел преобразиться в свет сам, он мог просто разъединить и аннигилировать атомы своего корабля.
Данло только хмыкнул, представив себе энергию, требуемую для аннигиляции корабля с алмазным корпусом.
— Если отец ушел во вселенную в виде чистого света, как же он может вернуться в Невернес?
— Если он захочет, то вновь соберет лучи в свою старую форму, я уверен. Он ведь обещал, что вернется.
Данло протянул руку к окну, в которое проникал слабый свет.
— Может, он уже вернулся. В это самое время.
— Может быть, — улыбнулся Кийоши и добавил уже серьезно: — Он вернется обязательно. И мы во главе с ним исправим несправедливость мира, чтобы каждый мог пройти девять ступеней и стать богом.
— А потом?
— Потом мы переделаем мир — всю вселенную. Всю вселенную.