Реквием по мечте
Шрифт:
– Против последнего довода не попрешь, – поддержал его шутку Гудрон.
– Теперь распределимся. Демьян, кого себе в помощники выбрал?
– Сам справлюсь, – не задумываясь, ответил тот. – Если понадобится, попрошу кого-нибудь.
– Тем проще. Малыш, как себя чувствуешь? Голова не кружится? В глазах не плывет?
– Нет. Нормально я себя чувствую, – хотя по виду его и не скажешь. Явно бодрится. Ну и о жадре не стоит забывать.
– Тогда на палубу в пару к Янису. Дежурить, – Грек отправлял туда самых крупных.
– Остальным – Трофиму, Борису, Григорию, Павлу и Профу, предстоит задача осушить
И работа закипела. Бубнил что-то под нос Демьян, чертыхались те, кто занимался откачкой воды, то и дело слышался плеск, когда ее отправляли за борт. Я все порывался кого-нибудь подменить, и еще ждал призыва о помощи от Демьяна, но так и остался без дела. Удивительно, но сначала избавились от воды: почему-то мне думалось, затянется до полудня.
Чуть позже в рубке объявился и Демьян.
– Все, можно запускать, – сообщил он.
– Надежно? – поинтересовался Грек.
– Как получилось, – он пожал плечами. – Но хотелось бы надеяться.
– Запускай, – кивнул Грек. И добавил, глядя куда-то за борт, где, как я понимал, у него имеется отметка на одном из торчащих из моря стволов деревьев. Ветка какая-нибудь, например. – Вода снова начала прибывать.
Это и хорошо, и плохо. С одной стороны, появилась возможность пройти там, где в обычное время пройти невозможно. С другой, каждое из таких мест грозит новой опасностью и без того пострадавшему корпусу корабля. Попробуй тут, угадай, где именно расположены проливы между островами, когда об их очертаниях теперь можно только догадываться. И еще. Вода уходит внезапно, и всегда настолько быстро, что можно остаться посередине любого из них.
Теперь, при свете, дно под нами просматривалось довольно отчетливо. Но все наши попытки обнаружить нечто, которое заглядывало в иллюминатор камбуза, оказались тщетными. То ли существо успело уплыть, то ли спряталось в грунте, а, возможно, его и не было вовсе.
В кубрике пахло йодом и сыростью. Я сидел на одной из промокших коек, девушки, что-то готовя, хозяйничали на камбузе, умудрившись поместиться там вдвоем, не слишком-то друг другу мешая, а наш «Контус» куда-то шлепал. То с одного, то с другого борта раз за разом слышались треск или скрежет, когда они соприкасались с зарослями, которые мелькали в иллюминаторах. Несколько раз снизу, из-под днища, приходил довольно сильный стук. И тогда я с тревогой на него смотрел: не пробит ли пластырь? Не сдвинулся ли он с места, давая путь морской воде, которая с великой благодарностью хлынет внутрь «Контусу»?
Судя по величине пробоины, которую сейчас хорошо было видно, хлынет она стремительно.
И если глубина окажется достаточной, наш кораблик пойдет ко дну, а у нас троих только и будет времени, что успеть подняться на верхнюю палубу. Собственно, это и было поставленной Греком мне задачей – вовремя предупредить об аварии. А заодно благовидным предлогом убрать сверху.
В принципе, пора давно было уже привыкнуть к чрезмерной опеке моей персоны. Но не хотелось. Не так давно мне вынужденно пришлось остаться одному, в то время как охота на мою голову была в самом разгаре. Но ничего, выжил. И когда долго странствовал в одиночку по кишащими
Мало того, еще и обзавелся своими людьми – Пашей, Демьяном, Малышом, Трофимом. Которых привел на острова в надежде найти портал, открывающий путь на Землю. Сейчас же иногда едва сдерживаешься чтобы не послать подальше того же Грека, когда опека становится совсем уж невыносимой. Грустно все это. И никакого просвета пока не предвидится.
Все остальные собрались в рубке. Они изредка переговаривались, но я даже не пытался прислушиваться. К тому же при всем желании не удалось бы разобрать ни слова.
Шумит за бортом вода, скребут ветки, работает двигатель… И еще стучит по дну. Каждый раз заставляя меня морщиться: что-то разогнались они не на шутку, в нашем положении лучше бы поостеречься. Словно отвечая на мои мысли, обороты двигателя резко убавились, а затем и почти стихли: работал он теперь на самых малых. Одно из двух: либо куда-то прибыли, либо что-то случилось. Правда, нисколько не удивлюсь, если все сразу.
– Игорь! – позвал меня сверху Грек.
В рубке я оказался почти мгновенно: до жути надоело сидеть одному.
– Ну что там? – сразу же поинтересовался он.
– Пока держится.
Нет, немного воды все-таки набралось. Но не настолько, чтобы начать беспокоиться.
– Значит, продержалась, – и пояснил причину остановку. – Вода уходит стремительно. Мы тут решили, под нами удачное место, чтобы «Контус» полностью оказался на берегу.
Я огляделся по сторонам. Со всех сторон нас окружали острова, что было совсем неудивительно. Что под нами? Судя по всему, песчаный пляж. Как будто бы ровный, и камней на дне не заметно. Во всяком случае, поблизости. Наверное, действительно удачное место. Проблема одна: когда вода уйдет полностью, опустив на песок катер, его будет видно издалека.
Как одинокую сахарницу на столешнице, почему-то пришла ко мне мысль.
– Теперь ждем, – продолжил Грек.
Одним из соседних островов, возвышающийся над другими обрывистым берегом, прилив не затронул точно. Могу себе представить, сколько сейчас на нем живности из тех, которая нашла себе там приют от потопа. Хотя и не факт: попадались нам и такие клочки суши, которых они по каким-то причинам старательно избегают.
– Место самое подходящее, и лучшего нам не найти, – убежденно кивал Демьян. – Работы от силы на день: подлатать один шпангоут, и заменить несколько досок обшивки. Считаю, мы удачно отделались: удар мог прийтись и на киль, а с ним все было бы куда сложнее, – и тут же, противореча самому себе. – Хотя, возможно, ударься мы в камень килем, вообще бы без пробоины обошлось.
Все дружно спрыгнули в воду, когда дно едва только начало приближаться к тому самому килю. Чтобы окончательно убедиться – камней под днищем не окажется точно. И еще сделать так, чтобы «Контус» не лег на поврежденный борт, подставив под него заранее приготовленные распорки. В ином случае пришлось бы попотеть, переворачивая его на другой.
Когда с корпуса сняли пластырь, зрелище оказалось не самым приятным. Почему-то изнутри все смотрелось иначе. Теперь все видится как будто зияющая рана, через которую видны внутренности, и в которую свободно пройдет голова.