Реквием по мечте
Шрифт:
– Игорь, свет тебе оставить? – на прощанье спросила Полина.
– Не нужно.
И без света не заблужусь. Окно будет видно и в темноте, а дверь напротив него. Она спросила что-то еще, но я уже успел прикрыть глаза, и мир вокруг сразу исчез.
«Интересное дело, – размышлял я, проснувшись. – Вот почему так? В первые мгновения после пробуждения, как бы тяжело не болел, поначалу чувствуешь себя замечательно. И даже успеваешь обрадоваться, что все закончилось. Но стоит только часам тикнуть несколько раз, как на тебя наваливается. Боль, слабость, и все остальное
За окном вовсю уже стоял день. Светило солнышко, заливались местные птички, и, не знай где ты есть, ни за что не догадаешься, что не на Земле. Таких домишек и там полно, а ошкуренные бревна похожи на земные настолько, что заставь тебя найти хоть одно отличие, ни за что не получится. И еще. При здешнем климате нет нужды в подобных домах. Из толстых бревен, которые точно простоят не меньше века. Достаточно будет если не сарая, то хижины. Или в нас так заложено? Дом должен быть настоящим домом.
Что тут есть вокруг меня такого, чтобы сразу понять: мы на чужой планете? Я обвел глазами комнату. Разве что шкура подо мной. Но откуда мне знать, что и на Земле нет подобных? Что, я все видел их и щупал? Вот и полка с книгами над головой. Их там несколько десятков наберется. Самых разных, и по размеру, и по содержанию. От какой-то лавстори с незнакомым мне автором, до собрания сочинений Фредерика Стендаля. И даже учебник сопромата. Он-то здесь что делает? Да и сами книги вообще?
Наверное, до меня тут лежал такой же как я страдалец, и развлекал себя чтением. В самом доме, кстати, ни одной книги не видел. Или слишком не до того мне было. Жаль, конечно, что не получится здесь задержаться, с удовольствием что-нибудь почитал. Точно ведь, с того самого момента, как сюда угодил, ни в одну книгу даже не заглядывал. Вечно все бегом: если не спишь, значишь, куда-то идешь, или ешь, или оружие чистишь, или что-нибудь ищешь.
Да и не видел я нигде за все это время ни одной книги. Журнал на островах однажды нам попадался. Яркий, практически полностью состоящий из иллюстраций, с редкими вкраплениями текста из нескольких строк то ли на испанском, то ли на португальском языке. Издание специально для мужчин, заполненный обнажёнными красотками в самых завлекательных позах. Мокрый, со слипшимися страницами, его забрал себе тогда еще живой Гриша Сноуден. Несмотря на едкое замечание Бориса, что уединяться с ним у Гриши ни за что не получится.
– Сноуден, ты бы лучше настоящую бабу себе завел, – помню, сказал ему Гудрон. – Чтобы каждый раз по приходу «Контуса» в Радужный она на причале тебя ждала, махая трусиками над головой. Позоришь ты наш коллектив своими выходками. Тут недолго и обструкцию тебе устроить, дождешься ведь, – заявил он в заключении.
У Гриши женщина в Радужном была. И пусть по приходу ничем ему не махала, но Сноуден редко ночевал на корабле. Лишь в том случае, когда приходила его очередь дежурить. Кстати, уж не Гудрону ли было об этом не знать, если они вдвоем к каким-то дамам в гости и хаживали? Но как он мог упустить такую возможность? А теперь Гриша мертв. И с самим Борисом неизвестно что случилось. Также, как и с остальными, и об этом совсем не хотелось
Я провел здоровой рукой по корешкам книг. Прикосновение получилось приятным, как будто поздоровался с людьми, которых давно не видел, и теперь ужасно рад встрече. Если придется сегодня отсюда уйти, обязательно выпрошу одну из них. Кроме учебника по сопромату: мне эпюры внешних сил одно время так осточертели, что на всю оставшуюся жизнь. А так – без разницы. Пусть даже женский любовный роман.
Где-то вдалеке раздались голоса, и я напрягся. Посмотрев на стоявший у изголовья карабин, только махнул рукой, ухватив рукоять нагана. Толку с него немного, но хотя бы попытаюсь забрать одного с собой, чтобы не так обидно. Голоса приближались, они казались мне все более знакомыми, пока, наконец, не удалось разобрать.
– Ну и дульный ты тормоз, Демьян!
– Боря, почему дульный?
– Ладно, пусть будет просто тормоз.
– И это мне говорит человек, которого я практически всю дорогу чуть ли не на себе нес?!
– Да тебе за счастье было со мной прогуляться под ручку! – и тут же. – Хозяева, ну и где вы его прячете? – и после секундной паузы. – Валерия! Ровно пять минут вам даю на то чтобы помиловаться! И ни секундой больше! Остальной народ и сам в нетерпении его лицезреть!
Голос Гудрона звучал на удивление строго. И если бы я его отлично его не знал, ни за чтобы не смог понять: он, как и обычно шутит.
Глава 21
Практически сразу же скрипнула входная дверь, и на пороге, в лучах яркого солнца, возникла Лера. Она застыла на миг, привыкая к полумраку, затем бросилась ко мне. Чтобы осторожно опуститься на самый краешек постели. Я улыбнулся ей как можно более ласково, но Лера уже не видела, прижав мою руку к лицу, всхлипнув.
— Здравствуй, милая! – опасаясь, что она сейчас разразится слезами. – Я так успел по тебе соскучиться.
— Я тоже. Больно?
Даже если бы в тот момент умирал от боли, ни за чтобы не признался, настолько участливым было ее лицо.
– Нет, — теперь уже точно нет. И поинтересовался. – Дарья с вами?
По-моему, Лера немного обиделась. Наконец-то мы встретились, и тут такой вопрос.
– Да. Позвать ее?
— Не надо, — головой я крутить не стал, чтобы не тревожить больное место. Которое сразу же проснулось после того как погладил Леру по волосам.
— Как ты? — вопросов у меня было множество.
О том, как они оказались здесь, где лодка, все ли живы-здоровы? Но сейчас просто хотелось чувствовать ее рядом с собой, и понимать, как она мне дорога.
– Нормально. Только за тебя очень боялась. Ой, наверное, пять минут уже прошло!
Сначала я не понял, о чем она. И только затем вспомнил слова Гудрона.
— Да хоть пять недель! И вообще, всех уволю, если они нам с тобой мешать будут. Но потом. А пока скажи, пусть заходят.
Мог бы и сам, но громкий голос мог стать причиной нового приступа боли. Сейчас они сюда заявятся, и вид у меня должен быть таким, чтобы даже самому последнему паникеру стало понятно: все у нас идет хорошо, а дальше будет еще лучше. Хотя где у нас таких взять? Лера легко вспорхнула с постели. Эх, мне бы так! Открыв дверь, подалась в сторону, освобождая проем: заходите, мол.