Реквием по монахине

Фолкнер Уильям

Тэмпл. Я не могу иначе.

Нэнси. Вы знаете, что я совсем невежественная. Скажите мне об этом ясно, скажите так, чтобы я могла понять. Скажите: «Да, я собираюсь это сделать!»

Тэмпл. Ты правильно меня поняла. Да, я собираюсь это сделать!

Нэнси. С деньгами или без денег?

Тэмпл. С деньгами или без денег.

Нэнси. Причиняя зло своим детям?

Тэмпл не отвечает.

Ваш муж уже сомневается,

что Бюки его сын. Если вы уедете, он в этом уверится, возненавидит его, и малышу будет плохо. А девочка? Она окажется во власти негодяя, который воспользуется этим и будет шантажировать семью, а когда все вытянет, выбросит ребенка на улицу. Вы хотите, чтобы дети страдали? Или чтобы они умерли? Вы хотите, чтобы они узнали стыд, как мы с вами? Как вы и я? А ведь вы знаете, что такое стыд. Так неужели вы даже и не попытаетесь уберечь от него ваших малышей? Вы еще хуже, чем я, хотя, видит бог, я думала, что хуже меня нет на свете. Нет, вы не знаете того, что знает даже такая грязная женщина, как я, — вы не знаете, что маленькие дети не должны страдать ни от стыда, ни от страха. Только от этого их и надо защищать. Всех. Или тех, кого можно. Даже одного, если нельзя иначе. Но для него надо сделать все, что можно. А вы, вы собираетесь бросить их обоих, толкнуть в грязь, которая нам с вами хорошо известна, — вам и мне. Обоих погубить. И вы не попытаетесь спасти хотя бы одного?

Они пристально смотрят друг на друга.

Неужели вам не совестно поступить так? Скажите!

Тэмпл смотрит на нее. Слышится нетерпеливый автомобильный гудок.

Тэмпл. Да! Я это сделаю, несмотря на детей! А сейчас убирайся! (Быстро подходит к столу, берет два или три банкнота и протягивает их Нэнси. Собирает оставшиеся деньги, берет со стола сумочку, открывает ее. Нэнси спокойно проходит через комнату, направляясь в детскую. С открытой сумочкой в одной руке и деньгами в другой Тэмпл смотрит на нее.) Куда ты идешь?

Нэнси. (продолжая идти). Посмотреть, не нужна ли я еще ребенку. (Она останавливается, поворачивается к Тэмпл и смотрит на нее таким странным взглядом, что Тэмпл, собиравшаяся положить деньги в сумочку, замирает и внимательно смотрит на Нэнси. Когда Нэнси заговорит, тон ее будет таким же, как и прежде, и только позже станет очевидным, что означали ее слова.) Я все испробовала. Я сделала все, что могла. Вы же видите?

Тэмпл (повелительным тоном). Довольно. Замолчи!

Нэнси. (спокойно). Хорошо. Я молчу.

Она входит в детскую. Тэмпл прячет деньги в сумочку, закрывает ее и кладет на стол. Затем поворачивается к чемодану с детскими вещами, проверяет его содержимое, укладывает коробку с драгоценностями в чемодан и закрывает его.

На пороге детской появляется Нэнси, проходит через комнату к противоположной двери. Тэмпл следит за нею глазами.

Тэмпл.

Нэнси!

Нэнси останавливается, не поворачиваясь.

Не думай обо мне очень плохо! Ты моя сестра, как и прежде.

Нэнси ждет, уставившись в одну точку невидящими глазами.

Если когда-нибудь это всплывет на свет божий, я скажу, что ты сделала все, что могла, все испробовала. Ты права: дело даже не в письмах, дело во мне самой! Я одна в ответе!

Нэнси идет через комнату.

До свидания, моя дорогая!

Нэнси подходит к двери.

У тебя есть ключ. Я оставлю тебе деньги — здесь на столе. Можешь их взять...

Нэнси выходит.

Нэнси!

Никакого ответа. Тэмпл некоторое время смотрит на дверь, потом прячет под пресс-папье деньги, которые оставила для Нэнси, берет со стола одеяло и направляется в детскую. И оттуда доносится ее душераздирающий крик.

Нэнси снова появляется в комнате. Свет начинает мерцать и гаснуть, пока не наступает полная темнота, и в ней слышится долгий крик Тэмпл.

Картина шестая

Двенадцатое марта, 3 часа 9 минут. Кабинет губернатора. Стивенс стоит перед коленопреклоненной Тэмпл.

Гоуен теперь на том месте, где был губернатор.

Тэмпл не знает, что губернатор ушел.

Тэмпл (на коленях. Вначале она говорит в темноте). Вот и все. Пришла полиция. Нэнси сидела в темноте на кухне и говорила: «Да, господи, я это сделала». Я была возле нее; я стояла, она сидела, и в эту ночь мы вместе без слов выли от боли и отчаяния, одинокие, потерянные навсегда. Тогда я делала все, что она мне приказывала. Я позвонила в полицию. Оттуда приехали. «Я это сделала», — сказала Нэнси. И тогда я решила молчать и молчала до сих пор.

Зажигается свет. Занавес медленно поднимается.

Нэнси увели. Она ушла, не взглянув на меня. И в тюремной камере все твердила: «Я это сделала, я это сделала». Да, она это сделала. Но в действительности кто же тут преступник, кто убил, если не я, если не я? А вместо меня должна умереть она!

Стивенс наклоняется, трогает ее за плечо, просит встать с колен. Она сопротивляется и не поднимает головы.

Стивенс. Встаньте, Тэмпл!